Крымский сад метаморфоз
Крымский сад метаморфоз
Раздел поэзии
ПОЭЗИЯ
Содержание выпуска
Содержание выпуска
Вячеслав Егиазаров
Татьяна Парусникова
Александр Баранов
Светлана Попова
Александра Овеченко
Анна Конак
Ольга Скрыпник
Алексей Молодцов
Злата Булава
Кира Марченкова
Анастасия Микульчина
Александра Кухлевская
Ника Кит
Александр Настасьин
Светлана Закирьянова
Виктория Анфимова
Анфиса Третьякова
Анна Огнивец
Алеся В-Стране-Чудес
Алексей Матросов
София Гришина
Сергей Михайлов
Оксана Утева
Нордическая
Маша Романюк
Ксюша Севастьянова
Евгения Симакова
Алёна Мелещенко
Дарёна Хэйл
Татьяна Парусникова
Александр Баранов
Светлана Попова
Александра Овеченко
Анна Конак
Ольга Скрыпник
Алексей Молодцов
Злата Булава
Кира Марченкова
Анастасия Микульчина
Александра Кухлевская
Ника Кит
Александр Настасьин
Светлана Закирьянова
Виктория Анфимова
Анфиса Третьякова
Анна Огнивец
Алеся В-Стране-Чудес
Алексей Матросов
София Гришина
Сергей Михайлов
Оксана Утева
Нордическая
Маша Романюк
Ксюша Севастьянова
Евгения Симакова
Алёна Мелещенко
Дарёна Хэйл
Вячеслав Егиазаров
Председатель крымского регионального отделения Союза российских писателей, заслуженный деятель искусств Республики Крым, лауреат многих литературных премий, г. Ялта
Лунный сквер
По магнолиям в сквере стекает селеновый свет,
Он струится по клумбам, и малой травинки не смяв;
Здесь когда-то нашёл свою музу мальчишка-поэт,
Ей до самых седин, где б ни маялся – не изменял.
Он мне был, как мне кажется, близко когда-то знаком,
Мы мечтали тогда, что добудем от счастья ключи,
Мы любили следить за пронзающим ночь маяком,
И огромное море дышало и билось в ночи.
Что ж, теперь одиноко смотрю своей памяти вслед,
И брожу в этом сквере, как будто и вправду больной:
По магнолиям стылым стекает селеновый свет,
И струится по клумбам, травинки не смяв ни одной.
Всё мне кажется: здесь повстречаю мальчишку того,
Всё хочу я спросить, отыскал ли он счастья ключи,
И танцуют созвездия танец старинный – гавот,
И огромное море вздыхает за сквером в ночи…
По магнолиям в сквере стекает селеновый свет,
Он струится по клумбам, и малой травинки не смяв;
Здесь когда-то нашёл свою музу мальчишка-поэт,
Ей до самых седин, где б ни маялся – не изменял.
Он мне был, как мне кажется, близко когда-то знаком,
Мы мечтали тогда, что добудем от счастья ключи,
Мы любили следить за пронзающим ночь маяком,
И огромное море дышало и билось в ночи.
Что ж, теперь одиноко смотрю своей памяти вслед,
И брожу в этом сквере, как будто и вправду больной:
По магнолиям стылым стекает селеновый свет,
И струится по клумбам, травинки не смяв ни одной.
Всё мне кажется: здесь повстречаю мальчишку того,
Всё хочу я спросить, отыскал ли он счастья ключи,
И танцуют созвездия танец старинный – гавот,
И огромное море вздыхает за сквером в ночи…
продолжить чтение...
Когда я стану облаком
Любимая, пойми меня, пойми,
Мир Божий неизменен в общей массе,
Недолго остаёмся мы людьми,
Нас ждут уже иные ипостаси.
А, значит, и разлуки вечной нет,
Мы просто сменим старые обличья,
Тем более, ты знаешь, я поэт,
А для поэтов это так обычно.
Когда я стану облаком иль птицей,
А ты цветком иль речкой голубой,
Нам снова суждено будет влюбиться,
как это предначертано судьбой.
Любимая, пойми меня, поверь,
Не зря уже слабеет сила тренья,
Уже приоткрывает кто-то дверь,
Где встретимся мы в новом измеренье…
Только лето закончилось
В море свежих барашков прибавилось,
Заштормило, но знаем и то,
Что девиз Соломона иль правило –
«Всё пройдёт!» – не оспорит никто.
И лоза с гроздью тяжкою свесилась
С крыши нашей у всех на виду,
Где порхают капустницы весело,
Как ни в чём не бывало, в саду.
Только лето закончилось. В Лету
Август прянул, как сом на блесну.
Закурю с ободком сигарету,
Коньячишка в стопарик плесну.
Погрущу. Почитаю стишата.
Пару строк заучу наизусть.
Обольюсь под окном из ушата,
Чтоб прогнать окончательно грусть.
И пойду на веранду, послушать,
Как поют вдохновенно сверчки,
И как падают спелые груши
На траву, где живут светлячки…
Море живёт напротив
Море живёт напротив, за сквериком возле школы,
Голуби любят клотик сейнера, что у мола.
Сядет, после швартовки, самый отважный, прыткий,
Чайки хватают ловко кинутые ставридки.
Дует за мысом ветер, рябью означив след свой,
Рок мой меня отметил тягою к морю с детства.
Как мне в тумане гудели лайнеры! – вникнуть в суть бы,
Видно, и в самом деле небо дарует судьбы.
Я прихожу к причалам, словно к своей отчизне,
Ведь и меня качала эта судьба полжизни.
Ведь и меня носила даль эта – символ воли,
Есть в ней какая-то сила, вроде магнита, что ли?
Тянет, не отвертеться, только повеет вешним:
Все мы родом из детства, да вот расстались не все с ним.
Долго гляжу на клотик, на птиц, что кричат тревожно…
Море живёт напротив, мимо пройти невозможно…
Случайное озеро
Тише места, мне кажется, нет на земле,
Плещет в небе рассветная алость,
О добре так серьёзно подумать и зле
Мне нигде никогда не случалось.
А, когда разбежались круги по воде
От внезапных бросков рыбьей свадьбы,
Божью милость сполна осознал я: вот где
Довелось побывать мне.
Солнце тихо садилось за горный хребет,
Пахло прелью, водою и мхами,
И весь этот пейзаж я любил как поэт,
Чтоб воздать ему позже стихами.
Я пошёл по дороге, не зная куда,
А в глазах, отдохнувших от фальши,
Всё несла, как фрегат, лист дубовый вода
К отраженью заката и дальше…
Аура античности
Звёзды мерцают в чаду кипарисов,
Как завитки Золотого руна.
Яблоком спелым красавца Париса
Блещет нам мысом угрюмым луна.
В листьях смоковниц, в кизиловых рощах
Души живут, отдыхая от тел.
Зевсовой молнии огненный росчерк,
Прянув с Олимпа, сюда долетел.
Мёдом познания полнятся соты
Вечных наук о добре и о зле,
Чтоб изумлялся и первый, и сотый,
И миллионный пиит на земле.
Сам я средь белых колонн Херсонеса
Встретил недавно весёлых харит.
Греческих амфор крутого замеса
Крымская глина осколки хранит.
Ветер познания! – груб и жесток он,
То он, как Янус, то он, как Сатир:
Если распутать истории кокон,
Шёлком идей переполнится мир.
А за скалой Ифигения – парус
Мчится виндсерфинга, словно болид,
И дельтаплан современный Икара
К солнцу над пляжем шумящим летит…
Ходит кефаль вдоль прозрачной лагуны,
И ней облаков отражается бег.
Волны слепые, как в ярости гунны,
Ветер – Аттила швыряет на брег.
Древние мифы, что славят героев,
Шепчет волна, засыпая, волне;
Горные пики руинами Трои
В свете астральном мерещатся мне.
А на скалистый прославленный ялос [1]
В полночь созвездий спускается рой,
Чтобы вся небыль, что счастьем казалась,
В быль превращалась, как мифы порой…
[1] Ялос – берег (др. греч.)
Любимая, пойми меня, пойми,
Мир Божий неизменен в общей массе,
Недолго остаёмся мы людьми,
Нас ждут уже иные ипостаси.
А, значит, и разлуки вечной нет,
Мы просто сменим старые обличья,
Тем более, ты знаешь, я поэт,
А для поэтов это так обычно.
Когда я стану облаком иль птицей,
А ты цветком иль речкой голубой,
Нам снова суждено будет влюбиться,
как это предначертано судьбой.
Любимая, пойми меня, поверь,
Не зря уже слабеет сила тренья,
Уже приоткрывает кто-то дверь,
Где встретимся мы в новом измеренье…
Только лето закончилось
В море свежих барашков прибавилось,
Заштормило, но знаем и то,
Что девиз Соломона иль правило –
«Всё пройдёт!» – не оспорит никто.
И лоза с гроздью тяжкою свесилась
С крыши нашей у всех на виду,
Где порхают капустницы весело,
Как ни в чём не бывало, в саду.
Только лето закончилось. В Лету
Август прянул, как сом на блесну.
Закурю с ободком сигарету,
Коньячишка в стопарик плесну.
Погрущу. Почитаю стишата.
Пару строк заучу наизусть.
Обольюсь под окном из ушата,
Чтоб прогнать окончательно грусть.
И пойду на веранду, послушать,
Как поют вдохновенно сверчки,
И как падают спелые груши
На траву, где живут светлячки…
Море живёт напротив
Море живёт напротив, за сквериком возле школы,
Голуби любят клотик сейнера, что у мола.
Сядет, после швартовки, самый отважный, прыткий,
Чайки хватают ловко кинутые ставридки.
Дует за мысом ветер, рябью означив след свой,
Рок мой меня отметил тягою к морю с детства.
Как мне в тумане гудели лайнеры! – вникнуть в суть бы,
Видно, и в самом деле небо дарует судьбы.
Я прихожу к причалам, словно к своей отчизне,
Ведь и меня качала эта судьба полжизни.
Ведь и меня носила даль эта – символ воли,
Есть в ней какая-то сила, вроде магнита, что ли?
Тянет, не отвертеться, только повеет вешним:
Все мы родом из детства, да вот расстались не все с ним.
Долго гляжу на клотик, на птиц, что кричат тревожно…
Море живёт напротив, мимо пройти невозможно…
Случайное озеро
Тише места, мне кажется, нет на земле,
Плещет в небе рассветная алость,
О добре так серьёзно подумать и зле
Мне нигде никогда не случалось.
А, когда разбежались круги по воде
От внезапных бросков рыбьей свадьбы,
Божью милость сполна осознал я: вот где
Довелось побывать мне.
Солнце тихо садилось за горный хребет,
Пахло прелью, водою и мхами,
И весь этот пейзаж я любил как поэт,
Чтоб воздать ему позже стихами.
Я пошёл по дороге, не зная куда,
А в глазах, отдохнувших от фальши,
Всё несла, как фрегат, лист дубовый вода
К отраженью заката и дальше…
Аура античности
Звёзды мерцают в чаду кипарисов,
Как завитки Золотого руна.
Яблоком спелым красавца Париса
Блещет нам мысом угрюмым луна.
В листьях смоковниц, в кизиловых рощах
Души живут, отдыхая от тел.
Зевсовой молнии огненный росчерк,
Прянув с Олимпа, сюда долетел.
Мёдом познания полнятся соты
Вечных наук о добре и о зле,
Чтоб изумлялся и первый, и сотый,
И миллионный пиит на земле.
Сам я средь белых колонн Херсонеса
Встретил недавно весёлых харит.
Греческих амфор крутого замеса
Крымская глина осколки хранит.
Ветер познания! – груб и жесток он,
То он, как Янус, то он, как Сатир:
Если распутать истории кокон,
Шёлком идей переполнится мир.
А за скалой Ифигения – парус
Мчится виндсерфинга, словно болид,
И дельтаплан современный Икара
К солнцу над пляжем шумящим летит…
Ходит кефаль вдоль прозрачной лагуны,
И ней облаков отражается бег.
Волны слепые, как в ярости гунны,
Ветер – Аттила швыряет на брег.
Древние мифы, что славят героев,
Шепчет волна, засыпая, волне;
Горные пики руинами Трои
В свете астральном мерещатся мне.
А на скалистый прославленный ялос [1]
В полночь созвездий спускается рой,
Чтобы вся небыль, что счастьем казалась,
В быль превращалась, как мифы порой…
[1] Ялос – берег (др. греч.)
Татьяна Парусникова
Секретарь Крымского регионального отделения Союза российских писателей, лауреат литературных премий, г. Ялта
Наваждение
Что за наваждение и мука
Чувствовать, что я уже жила.
И метель свирепая мела…
Стала неизбежною разлука.
Тучи раскосматились дождями,
И насупилось у гор лицо…
Бросила тогда тебе кольцо.
Как же зло судьба играла нами!
И нелепо мы тогда расстались,
Чтобы встретиться через века.
И течёт забвения река… –
Души наши там уже рождались.
Словно всё, что связано с тобой,
Унеслось в неведомые дали…
Ветры завывать уже устали,
И в тоске опять ревёт прибой.
Что за наваждение и мука
Чувствовать, что я уже жила.
И метель свирепая мела…
Стала неизбежною разлука.
Тучи раскосматились дождями,
И насупилось у гор лицо…
Бросила тогда тебе кольцо.
Как же зло судьба играла нами!
И нелепо мы тогда расстались,
Чтобы встретиться через века.
И течёт забвения река… –
Души наши там уже рождались.
Словно всё, что связано с тобой,
Унеслось в неведомые дали…
Ветры завывать уже устали,
И в тоске опять ревёт прибой.
продолжить чтение...
Моим друзьям
Я умею дружить так, как дружат мужчины.
Верю в истину, искренность, преданность слов.
Почему-то всегда возникают причины –
Попадаю нежданно меж двух жерновов.
Если вдруг полюблю, то отдам всё до капли!
Без оглядки, не слушая сплетен, хулы.
Наступаю всегда на лежащие грабли…
Боль проходит и дали, как прежде светлы.
С нетерпением жду наших встреч постоянных,
Словно «чаша», наполнен друзьями мой дом.
Я грущу без бесед, песен грустных и пряных,
Приходите, как прежде, мы с вами споём.
Почитаем впервые рождённые строки,
Их слова, нас не раз волновали до слез.
Откровенно поведаем жизни уроки,
И решим не один наболевший вопрос.
* * *
Вползает вечер в комнату мою.
Окно открыто и в саду так тихо.
Глициния, взяв в плен забор, змею
Напоминает. Съёжившись, трусиха,
Я створки закрываю, и мирок
Мой от всего земного отгорожен,
И защищён от ветра, от тревог,
Но мир большой коварен, не стреножен.
И вздыбился он бешеным конём.
Нет от него защиты и пощады,
И не укрыться, полыхнёт огнём,
Но стены, словно щит иль баррикады.
С копьём, мечём, иду я с ним на бой.
Вперёд иду. Мне не страшны преграды.
Не с мельницей сражаюсь, а с собой,
И никогда я не попрошу пощады.
Вползает вечер в комнату мою
Окно открыла, вслушиваюсь, – тихо…
Преодолела страхи и пою.
Я никакая, в общем, не трусиха…
Который год
Который год – один и тот же сон:
Мне холодно одной. Жду счастья, лета.
В мечтах опять теплом твоим согрета,
Как солнцем, что ласкает южный склон.
Сравнима я с листком календаря.
Нужна была в тот светлый день однажды.
И умирала я тогда от жажды…
Не умерла, – воскресла, видно, зря.
Душа саднит, и больно сознавать,
Что тенью навсегда останусь рядом.
И брежу Чеховским «Вишнѐвым садом».
О счастье остаётся лишь мечтать…
Который год – один и тот же сон…
Куда же от него бежать? Где скрыться?
И эта жажда… дайте же напиться!
Сорвите серый сумрачный хитон.
Шторм
Бушует грозная стихия,
Вздымая пенные валы,
И ветра посвисты лихие
Свирепой удали полны.
Накатом бьёт волна о скалы
Воды хрустальное стекло.
И веер брызг взлетает шало,
И пену ветром разнесло.
Рыдают и хохочут чайки,
И волны тяжелы, как ртуть,
Летят над морем грозным стайки
Бакланов: к скалам держат путь…
Рождался день
В тумане облачном, как в призрачном дыму,
Рождался день сквозь боль, страданья, муки.
Так начиналась ранняя весна в Крыму…
Сияло море, эхом стыли звуки.
И сквозь завесу туч весёлые лучи
Пробились, завершая поединок.
Раскрылись нежные бутоны алычи
И нарядились в жемчуга дождинок,
Плывут по трассам рыбками авто,
В тумане Ялта, как подводный город.
Но будет добрым и счастливым день, на то
Причины есть, ведь он ещё так молод.
Я умею дружить так, как дружат мужчины.
Верю в истину, искренность, преданность слов.
Почему-то всегда возникают причины –
Попадаю нежданно меж двух жерновов.
Если вдруг полюблю, то отдам всё до капли!
Без оглядки, не слушая сплетен, хулы.
Наступаю всегда на лежащие грабли…
Боль проходит и дали, как прежде светлы.
С нетерпением жду наших встреч постоянных,
Словно «чаша», наполнен друзьями мой дом.
Я грущу без бесед, песен грустных и пряных,
Приходите, как прежде, мы с вами споём.
Почитаем впервые рождённые строки,
Их слова, нас не раз волновали до слез.
Откровенно поведаем жизни уроки,
И решим не один наболевший вопрос.
* * *
Вползает вечер в комнату мою.
Окно открыто и в саду так тихо.
Глициния, взяв в плен забор, змею
Напоминает. Съёжившись, трусиха,
Я створки закрываю, и мирок
Мой от всего земного отгорожен,
И защищён от ветра, от тревог,
Но мир большой коварен, не стреножен.
И вздыбился он бешеным конём.
Нет от него защиты и пощады,
И не укрыться, полыхнёт огнём,
Но стены, словно щит иль баррикады.
С копьём, мечём, иду я с ним на бой.
Вперёд иду. Мне не страшны преграды.
Не с мельницей сражаюсь, а с собой,
И никогда я не попрошу пощады.
Вползает вечер в комнату мою
Окно открыла, вслушиваюсь, – тихо…
Преодолела страхи и пою.
Я никакая, в общем, не трусиха…
Который год
Который год – один и тот же сон:
Мне холодно одной. Жду счастья, лета.
В мечтах опять теплом твоим согрета,
Как солнцем, что ласкает южный склон.
Сравнима я с листком календаря.
Нужна была в тот светлый день однажды.
И умирала я тогда от жажды…
Не умерла, – воскресла, видно, зря.
Душа саднит, и больно сознавать,
Что тенью навсегда останусь рядом.
И брежу Чеховским «Вишнѐвым садом».
О счастье остаётся лишь мечтать…
Который год – один и тот же сон…
Куда же от него бежать? Где скрыться?
И эта жажда… дайте же напиться!
Сорвите серый сумрачный хитон.
Шторм
Бушует грозная стихия,
Вздымая пенные валы,
И ветра посвисты лихие
Свирепой удали полны.
Накатом бьёт волна о скалы
Воды хрустальное стекло.
И веер брызг взлетает шало,
И пену ветром разнесло.
Рыдают и хохочут чайки,
И волны тяжелы, как ртуть,
Летят над морем грозным стайки
Бакланов: к скалам держат путь…
Рождался день
В тумане облачном, как в призрачном дыму,
Рождался день сквозь боль, страданья, муки.
Так начиналась ранняя весна в Крыму…
Сияло море, эхом стыли звуки.
И сквозь завесу туч весёлые лучи
Пробились, завершая поединок.
Раскрылись нежные бутоны алычи
И нарядились в жемчуга дождинок,
Плывут по трассам рыбками авто,
В тумане Ялта, как подводный город.
Но будет добрым и счастливым день, на то
Причины есть, ведь он ещё так молод.
Александр Баранов
Член Союза российских писателей, КФУ им. Вернадского, Таврическая Академия, г. Симферополь
Девиз: Никогда не знаешь, где тебе повезёт.
Девиз: Никогда не знаешь, где тебе повезёт.
Зигзаги
Свет гирлянд и фонарей
Посдували ветры буйные.
Стану лисом жить в норе,
Выходя по полнолуниям.
В остальное – голодать,
Изнуряя дух аскезами.
И в густые холода
Постигать, где Бог, где кесари.
Что есть смерть, и черт, и Спас,
Как они меняют модусы –
Только бы не засыпать,
Коченея в полном лотосе –
В теле новом я проснусь,
С тем же роком – старый заговор.
Мой исток, вселенский Нус [1] ,
Путь к тебе всегда – зигзагами?
Свет гирлянд и фонарей
Посдували ветры буйные.
Стану лисом жить в норе,
Выходя по полнолуниям.
В остальное – голодать,
Изнуряя дух аскезами.
И в густые холода
Постигать, где Бог, где кесари.
Что есть смерть, и черт, и Спас,
Как они меняют модусы –
Только бы не засыпать,
Коченея в полном лотосе –
В теле новом я проснусь,
С тем же роком – старый заговор.
Мой исток, вселенский Нус [1] ,
Путь к тебе всегда – зигзагами?
продолжить чтение...
* * *
Циферблат светофора, моторы, троллейбусный скрип,
И в смартфонах глаза, но слышны иногда междометия.
Под застегнутой курткой тяжёлое сердце искрит,
Если ярко, то, может быть, купят реклама и медиа?
Но кремния кремний касается редко и вскользь.
Какой тут костёр! Но и факел затушат пожарные.
Желанье геройства с песками на дно улеглось.
Реальность моя как и все у людей – разножанрова.
Памфлет или очерк, не рыцарский точно роман,
Случается мистика, правда – в булгаковских красках.
Не верю, что мне заметает тропу Ариман,
И что облегчают ее ритуал и чиновники в рясах
Важней, что дома к небу тянутся вместо жильцов,
Которых доставят к светилу по лифтовым шахтам.
И пылью покрыты цветы, а когда-то – пыльцой,
Цветы нашей радости, непостоянной и шаткой.
Так вот светофор, человечек зелёный зовёт,
И друг мимо друга проходят усталые орки.
Такое бывает с людьми от работ и забот,
Когда запираешься в теле, как в тайной каморке.
Коса поэзии
По контурам платанов и акаций
Срастаются сегодня листья туч.
Поэзия – коса мистификаций,
Её сплетают птицы налету,
Но пальцы наших рук не расплетут
Ещё дочеловеческих узоров,
Не знающих ни правды и ни лжи.
На мировых плечах коса лежит
И очищается сама от сора.
А рядом из картона на клею
Ребёнок сделал сотни аппликаций.
Здесь мы, 3D-фигурки, отвлекаться
На плоскость любим, любим колею,
И заводить в нее своих детей –
В границы из нехитрых декораций.
Чтобы всегда за поручни держаться
Идя на ощупь в долгой темноте.
Но, может быть, поэзия – геном
Богов, и образ клеточных сплетений,
Ей Анимус [2] взбирается из тени
Глубин океанических огнём,
Тогда сплетения небесных рощ
Единые с руками тел древесных,
И что-то древнее, в груди воскреснув,
Мне обещает: «знай, ты не умрёшь».
[1] греч. nous – разум, мысль, дух
[2] лат. Animus, дух, душа, энергия, воля
Циферблат светофора, моторы, троллейбусный скрип,
И в смартфонах глаза, но слышны иногда междометия.
Под застегнутой курткой тяжёлое сердце искрит,
Если ярко, то, может быть, купят реклама и медиа?
Но кремния кремний касается редко и вскользь.
Какой тут костёр! Но и факел затушат пожарные.
Желанье геройства с песками на дно улеглось.
Реальность моя как и все у людей – разножанрова.
Памфлет или очерк, не рыцарский точно роман,
Случается мистика, правда – в булгаковских красках.
Не верю, что мне заметает тропу Ариман,
И что облегчают ее ритуал и чиновники в рясах
Важней, что дома к небу тянутся вместо жильцов,
Которых доставят к светилу по лифтовым шахтам.
И пылью покрыты цветы, а когда-то – пыльцой,
Цветы нашей радости, непостоянной и шаткой.
Так вот светофор, человечек зелёный зовёт,
И друг мимо друга проходят усталые орки.
Такое бывает с людьми от работ и забот,
Когда запираешься в теле, как в тайной каморке.
Коса поэзии
По контурам платанов и акаций
Срастаются сегодня листья туч.
Поэзия – коса мистификаций,
Её сплетают птицы налету,
Но пальцы наших рук не расплетут
Ещё дочеловеческих узоров,
Не знающих ни правды и ни лжи.
На мировых плечах коса лежит
И очищается сама от сора.
А рядом из картона на клею
Ребёнок сделал сотни аппликаций.
Здесь мы, 3D-фигурки, отвлекаться
На плоскость любим, любим колею,
И заводить в нее своих детей –
В границы из нехитрых декораций.
Чтобы всегда за поручни держаться
Идя на ощупь в долгой темноте.
Но, может быть, поэзия – геном
Богов, и образ клеточных сплетений,
Ей Анимус [2] взбирается из тени
Глубин океанических огнём,
Тогда сплетения небесных рощ
Единые с руками тел древесных,
И что-то древнее, в груди воскреснув,
Мне обещает: «знай, ты не умрёшь».
[1] греч. nous – разум, мысль, дух
[2] лат. Animus, дух, душа, энергия, воля
Светлана Попова
Член Союза российских писателей, г. Елабуга.
Девиз: Нет ничего, кроме любви.
Девиз: Нет ничего, кроме любви.
* * *
С каждым вдохом всё ближе,
С каждым выдохом – легче.
По-весеннему дышит
Розовеющий вечер.
И как будто нежнее
Предзакатное небо.
Только губы, немея,
Что-то шепчут нелепо.
И в предчувствии счастья
Я тяну к тебе руки.
Бьются пульсом в запястьях
Сердца гулкие звуки.
Опускаясь на крыши,
Меркнет в сумерках вечер.
С каждым вдохом мы ближе,
С каждым выдохом – легче.
С каждым вдохом всё ближе,
С каждым выдохом – легче.
По-весеннему дышит
Розовеющий вечер.
И как будто нежнее
Предзакатное небо.
Только губы, немея,
Что-то шепчут нелепо.
И в предчувствии счастья
Я тяну к тебе руки.
Бьются пульсом в запястьях
Сердца гулкие звуки.
Опускаясь на крыши,
Меркнет в сумерках вечер.
С каждым вдохом мы ближе,
С каждым выдохом – легче.
продолжить чтение...
* * *
Баюкают киты
Наш мир на круглых спинах.
Созвучия в старинных
Мелодиях просты.
Они поют о том,
Как мы за милей мили
Веками в море плыли
За рыбьим косяком.
До срока. А потом
Те рыбы – наши души –
Перебрались на сушу
В обличии людском.
Но как заведено
Волнам вернуться в море,
Так душам, водам вторя,
Быть там же суждено.
Ребёнку через мать
По тёплой пуповине
Звучит напев поныне,
Чтоб тайну передать.
И слышу: раз-два-три –
К груди сильнее руки –
Ритмичных песен звуки
Я чувствую внутри.
И верю – пусть простит
Коперник – в самом деле
В китовой колыбели
Земля спокойно спит.
Заполярное
В белые ночи танцуют шаманы
У синей Печоры-реки,
И перьями обе руки
Мои покрываются, и беспрестанно
Бьёт ритм ритуального бубна в запястьях
И где-то под сердцем внутри!
На солнце ночное смотри
И ввысь устремись к ощущению счастья!
Я будто бы севера дикая птица,
Лишь ветер по перьям бежит,
На кончиках пальцев дрожит,
И тундра ковром разноцветным ложится!..
Но платою будет моей за полёты
Душа, что останется здесь,
Где ягель и скрюченный лес,
Куда добираются лишь самолётом…
Прохладой озёра налиты до края,
Брусника сверкает росой.
По мху пробежаться босой,
На алое солнце смотреть, засыпая, –
Вот чудо, открытое мной.
* * *
Непредсказуемый
Событий бег.
Жжёт поцелуями
Внезапный снег.
Зефиром лепится
На яблонь цвет.
И бесом теплится
Под тридцать лет
Охапка нежности –
Нежданно вдруг.
И это мне ж нести
В оковах рук –
Сквозь откровение
Вокзальных дат,
Сквозь отправление –
Пути назад.
Помчит от станции –
И не догнать.
"Вернусь" – останется
Оберегать.
* * *
Тонкой струйкою жизнь течёт
Из ладоней моих – в твои.
Сколько мимо лилось – не в счёт,
Всё поделено – на двоих.
Пей из рук.
Как усталый пёс,
Головою прижмись ко мне.
Ты мечты сквозь преграды нёс,
Словно груду седых камней.
Счастье – капля живой воды.
Я её зажимаю – в горсть.
Для тебя берегла.
А ты
Пей её, чтобы всё сбылось.
Прошлой жизни осталась нить –
Помнит память о той судьбе.
Ты с ладоней давал мне пить,
За спасением шла – к тебе.
* * *
Отмерен пульсом стук колёс,
Дорог железные маршруты.
Мне предстоит сию минуту
Стать пленной двух стальных полос.
Из пункта А пойдёт состав,
Километраж свернётся в кокон,
Просветами квадратных окон
На фоне неба замелькав.
И все доверятся судьбе.
И время потеряет силы.
И рельсы побегут уныло
Прочь, до прибытия в пункт Б.
Нам остаётся только ждать
Конца пути, как новой эры.
И замкнутостью атмосферы
С лапшой заваренной дышать.
От пункта А до пункта Б
Стальною тарою сжимает.
Кто спит, кто ест, а кто читает.
Я буду думать о тебе.
* * *
У Печоры у реки, где живут оленеводы.
И. Кашежева.
Я вдыхаю твой город глубже,
Выдыхаю как можно реже.
Проплывают навстречу лужи –
Океанами по проезжей.
Надо мною твоё небо!
Распахну широко руки –
Ты ещё отыскал где бы
Столь похожих сердец звуки!
Проходя, улыбаюсь шире
Деревянному двухэтажью.
Мне в твоём заполярном мире
Надышаться простором важно.
Ты, как в будни, в него выйдешь –
По-привычному безучастно!
Я ж – люблю то, что ты видишь
Ежедневно и ежечасно!
Только времени нынче мало,
Чтоб гулять и дышать с тобою.
Мне твой след на снегу талом
Будет взлетною полосою.
* * *
Заклинанием – имя
Твоё! – обездвижена.
До тебя мне – пустыня
Бескрайняя выжжена!
Костышами – засохший
Наш садик ранетовый.
И спасение ждёшь ты
Напрасно, ведь нет его.
Сам собою разграблен –
Беречь неумением.
Не дождаться от яблонь
Сожжённых цветения.
* * *
В глаза мне больше не смотри.
Я полая, внутри – ни строчки.
Мне линий жизни было – три,
Остались точки...
В моей душе – сплошной норд-ост.
Анабиоз. Но пережду я.
Жизнь отвалилась, словно хвост –
Ращу другую.
* * *
Я – в последний вагон
Поезда.
Боязно –
Вдруг не он?!
Вдруг не стоит?!
Вдруг
Успею?..
Грудью всею
Дышу.
Еду стоя
– лишь бы вперёд.
Радость, волненье – в кулак.
Чем всё время прождать лучше – так.
Рядом кондуктор – орёт:
"Кто не оплачивал?!"
Что вы?! С лихвой –
Кармой, судьбой!
"Нате без сдачи вам!"
Еду. А нервы истерзаны в клочья.
Сколько не учена
– опытом-случаем –
Неисправимая, впрочем!
Баюкают киты
Наш мир на круглых спинах.
Созвучия в старинных
Мелодиях просты.
Они поют о том,
Как мы за милей мили
Веками в море плыли
За рыбьим косяком.
До срока. А потом
Те рыбы – наши души –
Перебрались на сушу
В обличии людском.
Но как заведено
Волнам вернуться в море,
Так душам, водам вторя,
Быть там же суждено.
Ребёнку через мать
По тёплой пуповине
Звучит напев поныне,
Чтоб тайну передать.
И слышу: раз-два-три –
К груди сильнее руки –
Ритмичных песен звуки
Я чувствую внутри.
И верю – пусть простит
Коперник – в самом деле
В китовой колыбели
Земля спокойно спит.
Заполярное
В белые ночи танцуют шаманы
У синей Печоры-реки,
И перьями обе руки
Мои покрываются, и беспрестанно
Бьёт ритм ритуального бубна в запястьях
И где-то под сердцем внутри!
На солнце ночное смотри
И ввысь устремись к ощущению счастья!
Я будто бы севера дикая птица,
Лишь ветер по перьям бежит,
На кончиках пальцев дрожит,
И тундра ковром разноцветным ложится!..
Но платою будет моей за полёты
Душа, что останется здесь,
Где ягель и скрюченный лес,
Куда добираются лишь самолётом…
Прохладой озёра налиты до края,
Брусника сверкает росой.
По мху пробежаться босой,
На алое солнце смотреть, засыпая, –
Вот чудо, открытое мной.
* * *
Непредсказуемый
Событий бег.
Жжёт поцелуями
Внезапный снег.
Зефиром лепится
На яблонь цвет.
И бесом теплится
Под тридцать лет
Охапка нежности –
Нежданно вдруг.
И это мне ж нести
В оковах рук –
Сквозь откровение
Вокзальных дат,
Сквозь отправление –
Пути назад.
Помчит от станции –
И не догнать.
"Вернусь" – останется
Оберегать.
* * *
Тонкой струйкою жизнь течёт
Из ладоней моих – в твои.
Сколько мимо лилось – не в счёт,
Всё поделено – на двоих.
Пей из рук.
Как усталый пёс,
Головою прижмись ко мне.
Ты мечты сквозь преграды нёс,
Словно груду седых камней.
Счастье – капля живой воды.
Я её зажимаю – в горсть.
Для тебя берегла.
А ты
Пей её, чтобы всё сбылось.
Прошлой жизни осталась нить –
Помнит память о той судьбе.
Ты с ладоней давал мне пить,
За спасением шла – к тебе.
* * *
Отмерен пульсом стук колёс,
Дорог железные маршруты.
Мне предстоит сию минуту
Стать пленной двух стальных полос.
Из пункта А пойдёт состав,
Километраж свернётся в кокон,
Просветами квадратных окон
На фоне неба замелькав.
И все доверятся судьбе.
И время потеряет силы.
И рельсы побегут уныло
Прочь, до прибытия в пункт Б.
Нам остаётся только ждать
Конца пути, как новой эры.
И замкнутостью атмосферы
С лапшой заваренной дышать.
От пункта А до пункта Б
Стальною тарою сжимает.
Кто спит, кто ест, а кто читает.
Я буду думать о тебе.
* * *
У Печоры у реки, где живут оленеводы.
И. Кашежева.
Я вдыхаю твой город глубже,
Выдыхаю как можно реже.
Проплывают навстречу лужи –
Океанами по проезжей.
Надо мною твоё небо!
Распахну широко руки –
Ты ещё отыскал где бы
Столь похожих сердец звуки!
Проходя, улыбаюсь шире
Деревянному двухэтажью.
Мне в твоём заполярном мире
Надышаться простором важно.
Ты, как в будни, в него выйдешь –
По-привычному безучастно!
Я ж – люблю то, что ты видишь
Ежедневно и ежечасно!
Только времени нынче мало,
Чтоб гулять и дышать с тобою.
Мне твой след на снегу талом
Будет взлетною полосою.
* * *
Заклинанием – имя
Твоё! – обездвижена.
До тебя мне – пустыня
Бескрайняя выжжена!
Костышами – засохший
Наш садик ранетовый.
И спасение ждёшь ты
Напрасно, ведь нет его.
Сам собою разграблен –
Беречь неумением.
Не дождаться от яблонь
Сожжённых цветения.
* * *
В глаза мне больше не смотри.
Я полая, внутри – ни строчки.
Мне линий жизни было – три,
Остались точки...
В моей душе – сплошной норд-ост.
Анабиоз. Но пережду я.
Жизнь отвалилась, словно хвост –
Ращу другую.
* * *
Я – в последний вагон
Поезда.
Боязно –
Вдруг не он?!
Вдруг не стоит?!
Вдруг
Успею?..
Грудью всею
Дышу.
Еду стоя
– лишь бы вперёд.
Радость, волненье – в кулак.
Чем всё время прождать лучше – так.
Рядом кондуктор – орёт:
"Кто не оплачивал?!"
Что вы?! С лихвой –
Кармой, судьбой!
"Нате без сдачи вам!"
Еду. А нервы истерзаны в клочья.
Сколько не учена
– опытом-случаем –
Неисправимая, впрочем!
Александра Овеченко
Гуманитарно-педагогическая академия, г. Ялта
Девиз: Ни одно желание не даётся тебе отдельно от силы, позволяющей его осуществить. Ричард Бах.
О себе: Люблю жизнь во всех её проявлениях и всегда стараюсь быть в центре событий.
Девиз: Ни одно желание не даётся тебе отдельно от силы, позволяющей его осуществить. Ричард Бах.
О себе: Люблю жизнь во всех её проявлениях и всегда стараюсь быть в центре событий.
* * *
Мы аллюры меняем всё время,
Мы смеемся и плачем, всё слышим.
Мы встаем не с упором на стремя,
Нами движет все то, чем мы дышим.
И душа зацветает весною,
В чистый воздух, шум ветра и скорость
Погружаемся мы с головою,
Вспоминая былую покорность –
Отдаемся мгновению счастья,
Покоряясь благому моменту.
Мы живем удивительной страстью,
Находясь в жизни прямо по центру.
В нас, внутри, просыпается детство,
Вопреки всем законам и жизням,
Мы находим уютное место
Вдалеке от столиц и престижа.
Нам галоп по бескрайнему полю
Лучше всех наслаждений и в целом.
Мы живем в постоянном подъёме,
Но свободно и мыслью, и телом.
Мы аллюры меняем всё время,
Мы смеемся и плачем, всё слышим.
Мы встаем не с упором на стремя,
Нами движет все то, чем мы дышим.
И душа зацветает весною,
В чистый воздух, шум ветра и скорость
Погружаемся мы с головою,
Вспоминая былую покорность –
Отдаемся мгновению счастья,
Покоряясь благому моменту.
Мы живем удивительной страстью,
Находясь в жизни прямо по центру.
В нас, внутри, просыпается детство,
Вопреки всем законам и жизням,
Мы находим уютное место
Вдалеке от столиц и престижа.
Нам галоп по бескрайнему полю
Лучше всех наслаждений и в целом.
Мы живем в постоянном подъёме,
Но свободно и мыслью, и телом.
продолжить чтение...
Не дети
Мы немного уже не дети,
На коленке остался шрам.
С ним истории о запрете
Вспоминались по вечерам.
И о том, как на ранцах с горки
В зимний день по пути домой.
И про уличные разборки,
Где стояли любой ценой.
И о том, как с моей собакой
Возвращались, как "хрю", в грязи.
Как смотрели на все с отвагой,
Как прокалывали мячи.
Мы не знали о взрослой жизни,
Но мечтали в нее попасть.
А попав, зубы тут же стиснув,
Разглядели не жизнь, а грязь.
Захотелось обратно в детство,
На коленке остался шрам.
Детство было отличным местом,
Поняла я к …дцати годам…
* * *
Мы тянемся искренне к небу
И пристально
Смотрим в глубины веков.
Звёзды, сияя, похожи на истину,
Они кричат без слов.
Я слышу их, ожидая на пристани
Близости,
И миры
Мне говорят, что давно упустили мы
Собственные мечты.
Но будет день, будет время
И новые
Мы понесем огни
В сердце, в руках, это знают немногие,
Хочешь творить – твори.
Мы исцеляемся правильным образом,
Когда горим внутри.
Мы теперь связаны творческим
Проводом
С вечера до зари.
* * *
Я ухожу средь ночи, мне не спится.
Так тесен мир, но стимул так далек.
Искать здесь то, чему всего лишь сниться
Отведено под шум немых тревог.
Я все никак, прости, не понимаю,
Что делать мне среди зеркальных дней?
В которых год за годом наблюдаю
Преображение богов в простых людей.
Меня здесь нет. Представь меня, чем хочешь,
А впрочем так и есть, меня здесь нет.
Я возвращаюсь мыслью только ближе к ночи,
Чтобы не видеть в отражении помех.
Помех в глазах и наших страшных душах,
Что так чисты под мрак глухих ночей,
Но так скверны, когда ошпарит сушу
Дневной кошмар подавленных идей.
Взгляни со мной на то, что правит миром!
Зачем, зачем в нем кем-то быть?
Всю жизнь мы ищем нужную квартиру,
Забыв себя, и забывая жить.
Мы немного уже не дети,
На коленке остался шрам.
С ним истории о запрете
Вспоминались по вечерам.
И о том, как на ранцах с горки
В зимний день по пути домой.
И про уличные разборки,
Где стояли любой ценой.
И о том, как с моей собакой
Возвращались, как "хрю", в грязи.
Как смотрели на все с отвагой,
Как прокалывали мячи.
Мы не знали о взрослой жизни,
Но мечтали в нее попасть.
А попав, зубы тут же стиснув,
Разглядели не жизнь, а грязь.
Захотелось обратно в детство,
На коленке остался шрам.
Детство было отличным местом,
Поняла я к …дцати годам…
* * *
Мы тянемся искренне к небу
И пристально
Смотрим в глубины веков.
Звёзды, сияя, похожи на истину,
Они кричат без слов.
Я слышу их, ожидая на пристани
Близости,
И миры
Мне говорят, что давно упустили мы
Собственные мечты.
Но будет день, будет время
И новые
Мы понесем огни
В сердце, в руках, это знают немногие,
Хочешь творить – твори.
Мы исцеляемся правильным образом,
Когда горим внутри.
Мы теперь связаны творческим
Проводом
С вечера до зари.
* * *
Я ухожу средь ночи, мне не спится.
Так тесен мир, но стимул так далек.
Искать здесь то, чему всего лишь сниться
Отведено под шум немых тревог.
Я все никак, прости, не понимаю,
Что делать мне среди зеркальных дней?
В которых год за годом наблюдаю
Преображение богов в простых людей.
Меня здесь нет. Представь меня, чем хочешь,
А впрочем так и есть, меня здесь нет.
Я возвращаюсь мыслью только ближе к ночи,
Чтобы не видеть в отражении помех.
Помех в глазах и наших страшных душах,
Что так чисты под мрак глухих ночей,
Но так скверны, когда ошпарит сушу
Дневной кошмар подавленных идей.
Взгляни со мной на то, что правит миром!
Зачем, зачем в нем кем-то быть?
Всю жизнь мы ищем нужную квартиру,
Забыв себя, и забывая жить.
Анна Конак
КФУ им. В. И. Вернадского, Таврическая Академия, г. Симферополь
О себе: Пишу стихи, пою, люблю путешествовать. Моё жизненное кредо: Чтобы изменить мир - нужно начать с себя. Своё вдохновение я черпаю из музыки, дождя, книг и людей.
О себе: Пишу стихи, пою, люблю путешествовать. Моё жизненное кредо: Чтобы изменить мир - нужно начать с себя. Своё вдохновение я черпаю из музыки, дождя, книг и людей.
* * *
Крадётся по-тихому в окна весна,
И дождь неуемно терзает карниз.
На улице кошкам давно не до сна,
И в воздухе запах озона повис.
И птицы с утра на деревьях поют,
И тает в ночи одиноко луна,
И море внутри нас находит приют,
Бушуя по рёбрам, приходит весна!
Крадётся по-тихому в окна весна,
И дождь неуемно терзает карниз.
На улице кошкам давно не до сна,
И в воздухе запах озона повис.
И птицы с утра на деревьях поют,
И тает в ночи одиноко луна,
И море внутри нас находит приют,
Бушуя по рёбрам, приходит весна!
продолжить чтение...
Осенние томные дни
Мне без тебя так холодно...
Грустно так без тебя.
Я не справляюсь с городом
Без твоего тепла.
Эти пустые улочки
Стали так холодны...
Эти дома-шкатулочки
Видят немые сны...
Ветер всё треплет волосы...
Близится осень к нам.
Ловит прохожих возгласы,
Шепчущих по утрам.
Знаешь, мне дико хочется
Просто тебя обнять.
Пусть этот миг не кончится,
Вторя себе опять.
Я бы прижалась с трепетом,
Запах вдохнув волос,
Тихим и лёгким шелестом,
Радуясь, что сбылось...
Мне без тебя так холодно...
Грустно так без тебя...
Мне без тебя так холодно...
Грустно так без тебя.
Я не справляюсь с городом
Без твоего тепла.
Эти пустые улочки
Стали так холодны...
Эти дома-шкатулочки
Видят немые сны...
Ветер всё треплет волосы...
Близится осень к нам.
Ловит прохожих возгласы,
Шепчущих по утрам.
Знаешь, мне дико хочется
Просто тебя обнять.
Пусть этот миг не кончится,
Вторя себе опять.
Я бы прижалась с трепетом,
Запах вдохнув волос,
Тихим и лёгким шелестом,
Радуясь, что сбылось...
Мне без тебя так холодно...
Грустно так без тебя...
Ольга Скрыпник
КФУ им. В.И. Вернадского, Гуманитарно-педагогическая академия, г. Ялта
Девиз: Восхищаться и восхищать, дарить этому миру добро и брать от жизни только самое лучшее.
Девиз: Восхищаться и восхищать, дарить этому миру добро и брать от жизни только самое лучшее.
Ничего как будто не болит
Ничего как будто не болит.
Лишь немного беспокоят взгляды,
И не те, которые вокруг,
А которых нет со мною рядом.
Ничего как будто не болит.
Лишь чуть-чуть быстрее сердце бьется
Из-за тех, кем нежно ты согрет,
С кем душа так искренне смеётся.
Ничего как будто не болит,
Лишь слова мне непонятны стали:
Их так громко кто-то говорит,
Но, похоже, слушать мы устали.
Ничего как будто не болит
Только жаль, что так и не узнают
То, о чем вселенная молчит:
Жизни наши просто поджигают.
Ничего как будто не болит.
Лишь немного беспокоят взгляды,
И не те, которые вокруг,
А которых нет со мною рядом.
Ничего как будто не болит.
Лишь чуть-чуть быстрее сердце бьется
Из-за тех, кем нежно ты согрет,
С кем душа так искренне смеётся.
Ничего как будто не болит,
Лишь слова мне непонятны стали:
Их так громко кто-то говорит,
Но, похоже, слушать мы устали.
Ничего как будто не болит
Только жаль, что так и не узнают
То, о чем вселенная молчит:
Жизни наши просто поджигают.
продолжить чтение...
Сон
Отчего же, глаза закрывая, сновидения становятся нежными
И зачем ты, руки касаясь, обвиваешь меня надеждами…?
Почему так загадочно смотришь и так ласково обнимаешь,
А затем, словно звезды угасшие, в бесконечности сам исчезаешь?
Не спеши, ангел мой, останься, где-то рядом побудь немного,
И тогда в твоём взгляде навеки растворится моя тревога.
И польются волшебные строки, сладкозвучно душу пленяя,
И своею божественной силой в сад любви всё вокруг обращая.
В бесконечности наслаждений мне забвению жизни придаться
Иль в ночи затаившейся жизни мне без проблеска света остаться?
Или так: чрез долгие годы, миллионы грядущих лет,
Ты мне будешь изредка сниться, в сердце горький оставив след.
Что значит умереть?
Что значит умереть?
Оставить боль в груди родных,
Заставив пристально смотреть
На фото, где ещё в живых
Ты улыбаешься сквозь боль,
Когда нет сил терпеть…
Что значит умереть?
Вернуть тебя всегда хотеть
И с комом в горле вспоминать,
О многом старом пожалеть,
С тоской в душе осознавать,
Что ничего нам не успеть…
Что значит умереть?
Не верить, что живешь не здесь,
Что не коснуться теплых рук,
Что путь земной исхожен весь,
Что не пройдёшь в толпе ты вдруг
И не обнимешь, чтоб согреть…
Что значит умереть?
Ответь.
Пожалуйста, ответь.
Отчего же, глаза закрывая, сновидения становятся нежными
И зачем ты, руки касаясь, обвиваешь меня надеждами…?
Почему так загадочно смотришь и так ласково обнимаешь,
А затем, словно звезды угасшие, в бесконечности сам исчезаешь?
Не спеши, ангел мой, останься, где-то рядом побудь немного,
И тогда в твоём взгляде навеки растворится моя тревога.
И польются волшебные строки, сладкозвучно душу пленяя,
И своею божественной силой в сад любви всё вокруг обращая.
В бесконечности наслаждений мне забвению жизни придаться
Иль в ночи затаившейся жизни мне без проблеска света остаться?
Или так: чрез долгие годы, миллионы грядущих лет,
Ты мне будешь изредка сниться, в сердце горький оставив след.
Что значит умереть?
Что значит умереть?
Оставить боль в груди родных,
Заставив пристально смотреть
На фото, где ещё в живых
Ты улыбаешься сквозь боль,
Когда нет сил терпеть…
Что значит умереть?
Вернуть тебя всегда хотеть
И с комом в горле вспоминать,
О многом старом пожалеть,
С тоской в душе осознавать,
Что ничего нам не успеть…
Что значит умереть?
Не верить, что живешь не здесь,
Что не коснуться теплых рук,
Что путь земной исхожен весь,
Что не пройдёшь в толпе ты вдруг
И не обнимешь, чтоб согреть…
Что значит умереть?
Ответь.
Пожалуйста, ответь.
Алексей Молодцов
Луганский национальный университет им. Т. Шевченка, г. Луганск
Девиз: Честно говоря, о слогане и жизненном девизе никогда не думал. Это, наверное, обременительно -так программировать жизнь.
Девиз: Честно говоря, о слогане и жизненном девизе никогда не думал. Это, наверное, обременительно -так программировать жизнь.
* * *
Здесь тронулось небо с пригорка
И весело сразу просеялось
Весенней сиреневой шторкой,
Валяться под солнцем осмелилось.
Я был бесконечно рассержен
И землю считал наказанием,
Но воздух и снизу разрежен
Слепым тростниковым незнанием.
Хоть каплю, но был я обижен
И близок к прощению, к вечеру,
Теперь же, простив, я пристыжен
Всей радостью неба протечного,
Где облако ясно и льдисто
На лучик робеющий нижется,
И множится мшисто монисто,
И даже без помощи книжицы.
И солнце, как резвый ребенок,
Прельстившийся первою дерзостью,
Спешит из воздушных пеленок
На битву священную с серостью.
Как нежная девочка, солнце,
Тайком и спросонья, на цыпочках,
Стучится в любое оконце,
Спешит себя в лужице выпачкать
И, первые чуя позывы,
Быть светлой среди мироздания,
Нам напоминает: все живо
Своей красотой в оправдание.
Здесь тронулось небо с пригорка
И весело сразу просеялось
Весенней сиреневой шторкой,
Валяться под солнцем осмелилось.
Я был бесконечно рассержен
И землю считал наказанием,
Но воздух и снизу разрежен
Слепым тростниковым незнанием.
Хоть каплю, но был я обижен
И близок к прощению, к вечеру,
Теперь же, простив, я пристыжен
Всей радостью неба протечного,
Где облако ясно и льдисто
На лучик робеющий нижется,
И множится мшисто монисто,
И даже без помощи книжицы.
И солнце, как резвый ребенок,
Прельстившийся первою дерзостью,
Спешит из воздушных пеленок
На битву священную с серостью.
Как нежная девочка, солнце,
Тайком и спросонья, на цыпочках,
Стучится в любое оконце,
Спешит себя в лужице выпачкать
И, первые чуя позывы,
Быть светлой среди мироздания,
Нам напоминает: все живо
Своей красотой в оправдание.
продолжить чтение...
Парки ткут судьбы, не глядя,
Кущи ломают на ощупь,
Действие действия ради
И созидающей ночи.
Вечером даже при свете
Дождь проливается слепо,
Просто прозрачным советом
Душно тяжёлому лету.
Ветер живёт осязаньем,
Солнце нас греет, касаясь,
И за своё обожанье
Я ни за что не раскаюсь.
Значит, и я тоже буду,
Словно работая пяльцами,
Шить тебе ласки, покуда
Гладить не смогут пальцы.
Верно, и мне будет лучше
Бредить тобою и всуе,
Не полагаясь на случай
Встречи, я воздух целую.
Милая, сблизимся проще,
Без ярлыков и названий,
Словно мы парки – на ощупь.
Сами себе наказанье.
Кущи ломают на ощупь,
Действие действия ради
И созидающей ночи.
Вечером даже при свете
Дождь проливается слепо,
Просто прозрачным советом
Душно тяжёлому лету.
Ветер живёт осязаньем,
Солнце нас греет, касаясь,
И за своё обожанье
Я ни за что не раскаюсь.
Значит, и я тоже буду,
Словно работая пяльцами,
Шить тебе ласки, покуда
Гладить не смогут пальцы.
Верно, и мне будет лучше
Бредить тобою и всуе,
Не полагаясь на случай
Встречи, я воздух целую.
Милая, сблизимся проще,
Без ярлыков и названий,
Словно мы парки – на ощупь.
Сами себе наказанье.
Злата Булава
Музыкальное училище им. П. Чайковского, г. Симферополь
О себе: Увлекаюсь литературой и музыкой, играю на фортепиано и флейте.
О себе: Увлекаюсь литературой и музыкой, играю на фортепиано и флейте.
А. А. Ахматовой
Ваша фамилия – матовая,
Без глянца, цвета бордового.
Будто бы астры махровые,
Цветущие через годы.
И тонкий их аромат в имени
Охватывает слова и строки.
Стоят сторожами времени
Мохнатые ели синие,
Высокие сосны строгие.
Вашей фамилии слоги,
Как дождь на картине маслом –
Падают капли краски
Изломанной четкой линией.
Ваша фамилия – матовая,
Без глянца, цвета бордового.
Будто бы астры махровые,
Цветущие через годы.
И тонкий их аромат в имени
Охватывает слова и строки.
Стоят сторожами времени
Мохнатые ели синие,
Высокие сосны строгие.
Вашей фамилии слоги,
Как дождь на картине маслом –
Падают капли краски
Изломанной четкой линией.
продолжить чтение...
* * *
Ты вырастешь. Уедешь. Уйдешь.
Прошедшего века наследник.
Сольются в глухие тени
Портрет материнский, фамильная брошь
И полузакрытые веки.
Ты – гений. Играй, пой!
Дожди и туманы, дорога вдаль.
Опять полетишь раскалённой звездой,
Смягчая удар на педаль.
Упадешь в цветы, в спящую рожь.
Закроешь глаза и видишь:
Портрет материнский, фамильная брошь
И сказочный город Китеж.
* * *
Зима расплакалась. Плачет, плачет…
Стеклянные ветки,
Виньетки,
Узоры рушит.
Калитки, ограды, заборы
Черней проступают тушью.
Яснее становятся крыши –
Их вымыли, вышили
Гладью. Гуляют и рыжие кошки,
И первый прохожий
В весеннем платье.
По трубам стучит
Барабанщик шутливый.
– Эй, ты, Арлекино,
Спускайся с балкона!
Цветные картинки и Коломбина
Сегодня играют в лото.
И в небе светло, светло…
…Держась за перила,
Выходит старушка
В старинном зеленом манто…
1917 год
Двухэтажное белое здание.
Век девятнадцатый. Век ожидания.
Прочность тирольского камня.
Лоджии южные и застекленные.
Окна распахнуты клёну.
Слышится звон колоколен.
Белые платья и черные фраки…
Белое, черное. Сменены флаги.
Белые лица, и – вздрагивают.
Бедные, бедные серые голуби
Бьются крылами над северным городом,
Вьются под крышами. Холодно.
Ты вырастешь. Уедешь. Уйдешь.
Прошедшего века наследник.
Сольются в глухие тени
Портрет материнский, фамильная брошь
И полузакрытые веки.
Ты – гений. Играй, пой!
Дожди и туманы, дорога вдаль.
Опять полетишь раскалённой звездой,
Смягчая удар на педаль.
Упадешь в цветы, в спящую рожь.
Закроешь глаза и видишь:
Портрет материнский, фамильная брошь
И сказочный город Китеж.
* * *
Зима расплакалась. Плачет, плачет…
Стеклянные ветки,
Виньетки,
Узоры рушит.
Калитки, ограды, заборы
Черней проступают тушью.
Яснее становятся крыши –
Их вымыли, вышили
Гладью. Гуляют и рыжие кошки,
И первый прохожий
В весеннем платье.
По трубам стучит
Барабанщик шутливый.
– Эй, ты, Арлекино,
Спускайся с балкона!
Цветные картинки и Коломбина
Сегодня играют в лото.
И в небе светло, светло…
…Держась за перила,
Выходит старушка
В старинном зеленом манто…
1917 год
Двухэтажное белое здание.
Век девятнадцатый. Век ожидания.
Прочность тирольского камня.
Лоджии южные и застекленные.
Окна распахнуты клёну.
Слышится звон колоколен.
Белые платья и черные фраки…
Белое, черное. Сменены флаги.
Белые лица, и – вздрагивают.
Бедные, бедные серые голуби
Бьются крылами над северным городом,
Вьются под крышами. Холодно.
Кира Марченкова
Брянский Государственный Университет им. академика Петровского (выпускница), г. Сельцо, Брянск
О себе: Я не умею делать шаг назад.
О себе: Я не умею делать шаг назад.
* * *
Девочка смотрит в небо:
Белые облака
С юга на север тянутся караваном.
Девочка смотрит в небо.
Рядом бежит река.
Девочке хорошо и немного странно.
В небе царит свобода,
Воздух душист и прян –
Август в зените. Лето идёт на убыль.
Девочка смотрит в оба.
Девочка – это я.
В небо смотрю, зачем-то кусая губы.
Девочка смотрит в небо:
Белые облака
С юга на север тянутся караваном.
Девочка смотрит в небо.
Рядом бежит река.
Девочке хорошо и немного странно.
В небе царит свобода,
Воздух душист и прян –
Август в зените. Лето идёт на убыль.
Девочка смотрит в оба.
Девочка – это я.
В небо смотрю, зачем-то кусая губы.
продолжить чтение...
* * *
Я не умею делать шаг назад
И обживать по новой пепелища.
Я не из тех, кто путь короткий ищет,
И не из тех, кто жмёт на тормоза.
Но лишь сюда я возвращаюсь вновь,
Как в колыбель, где тихо и спокойно,
Где, тот с геранью красной, подоконник,
Где все еще живёт моя любовь.
Я в этот край бегу от всех невзгод.
В мечтах ли, наяву ли – без разбора,
В тот дом, за покосившимся забором,
Где на крыльце мурлычет рыжий кот,
Где рано выпал тополиный снег,
Где двор под сенью кружевных акаций.
Сюда я возвращаюсь в каждом сне,
Хоть я и не умею возвращаться.
* * *
Из города уходят облака –
Нестиранные клочья белой ваты,
Неглаженные комья паутины,
Отвесив нам последнее "пока".
А мы с тобой ни в чём не виноваты,
Забравшись в эту майскую путину...
А нам с тобою просто повезло
Дышать в саду прохладою сирени,
Скрываться за дремучими лесами.
И вроде бы простое ремесло,
В тугое небо лёгких воспарений,
Без спросу мы осваиваем сами...
* * *
Все это не о тебе, но для
Тебя, мой далёкий друг.
Здесь небо всюду – куда ни глянь,
Лишь небо одно вокруг.
Здесь ветер носится, теребя
Не простыни – паруса.
Весь этот город он для тебя,
А вот для кого ты сам?
Позволь же выпить живой воды,
Небесной и дождевой,
За то, чтоб не заросли следы,
За то, чтобы был живой
И этот город, и ты, о ком
Я снова пишу и для
Кого тот замерший в горле ком
Земли и сама земля.
* * *
Однажды не станет меня, но не этого города,
Не этих извилистых улиц, сиреней и лип.
Душа моя здесь на дощатом заборе приколота,
И я вам совру, говоря, что она не болит.
А ветер гудит проводами, и время от времени
Дворы будоражит, ворочая звонкую жесть.
Душа моя в городе этом без роду, без племени,
Но искренне верю – навеки останется здесь.
* * *
Ничего необычного – просто живу.
Просто жду, что еще мне сегодня приснится.
Я иду по траве, я ложусь на траву,
Я смотрю в облака, как в знакомые лица,
А они то плывут далеко в синеве,
То цепляются пухом за маковки сосен...
Ничего необычного – лежа в траве,
Вместе с ними встречать неизбежную осень.
* * *
И теплый дождь, и облака, и сны,
Как на подбор, один чудней другого.
И, кажется, что не было весны –
Сплошной июнь… Дороже дорогого
Такие дни, когда не ждешь беды,
Когда идешь и сердце расцветает,
И небо в тонкой лужице воды
Сверкает, отражается и тает...
* * *
Вести учет утраченных иллюзий,
Вести учет нечаянных потерь...
Пришла зима и приоткрыла шлюзы,
И кто поймет, что станется теперь
Со всеми нами: то ли запорошит
Или возьмет и всех заворожит…
Январский день суровой нитью шит,
И, что бы ни случилось, будет прожит.
Забыть про все и заново начать,
Как будто ничего и не бывало,
Вести подсчет чего – удач, провалов?
Забиться в угол иль рубить сплеча?
А может просто выйти на простор,
Когда зима свой белый пух уронит,
Рассматривать снежинку на ладони,
Вести неторопливый разговор
Со снегом, с небосводом, с январем,
С проросшим не ко времени побегом.
И, наконец, понять: мы не умрем.
Мы станем снегом. Белым-белым снегом.
* * *
Туман погустел, значит, дело к утру,
К рассвету сентябрьскому, влажному...
Писать о себе – не напрасный ли труд,
Когда не дописано важное?
Но руки дрожат и осина дрожит,
Листва позолотою стелется...
И снова, и снова рифмуется жизнь,
В которую больше не верится.
* * *
Не помнить встреч ненужных,
Фраз неискренних,
Отправить всех завистников к чертям.
Готовить ужин,
Как всегда –
По-быстрому,
В кастрюле иероглифы чертя.
Как будто надломили да и бросили,
Теперь уж ворожи – не ворожи…
А впрочем,
Так всегда бывает осенью –
Еще не умер, но уже не жив.
А в сентябре туман под утро пенится,
Ложится на продрогшие кусты.
И непременно что-нибудь изменится,
Вот только бы дождаться.
Не остыть.
* * *
Встречаешь новый день как в первый раз.
"Открыть окно, включить на кухне газ..." –
Как мантру шепчешь, тихо оживая.
А за окном такие виражи,
А на стекле такие витражи –
Февраль еще не то навышивает.
И пьешь горячий чай, закрыв глаза,
И видишь – небо, майская гроза,
Прохлада распустившейся сирени.
Но это все мечты, а за окном
Кружит и вьюжит. Только теплый дом
И мокрый нос, уткнувшийся в колени,
Напомнят, что все это наяву...
Спасибо, что я все еще живу.
* * *
Пишу тебе письмо издалека,
На твой язык перевожу построчно,
Как странно я люблю тебя заочно,
Как хороши весною облака...
Пишу тебе письмо из этих стен –
Немые многоточья сыплю горстью.
Я лишь в письме твоей побуду гостьей
И лишь ответа попрошу взамен.
Пишу тебе... Пишу, сжимая рот,
Как странно я люблю тебя – чужого,
Растерянно зачеркиваю снова
Печального сюжета поворот.
Пишу в последний... Предпоследний раз
О том, как я устала и остыла.
Пишу о том из вражеского тыла,
Как ты мне снишься – в профиль и анфас.
Умела бы я только рисовать,
Портретами увешала бы стены,
Но, снова не найдя тебе замены,
Исписываю новую тетрадь...
* * *
Облачно и тихо, как во сне,
Как в тяжёлой коме января.
Видишь, я мечтаю о весне,
Видишь, фонари уже горят.
Облачно и тихо, как в бреду,
Снег и вата – всё в одной горсти.
И весне по тающему льду
К нам ещё ползти – не доползти...
* * *
Отзимовали, добрели до лета
И я, и ты.
Раскуплены счастливые билеты,
Сбылись мечты.
Упали с неба звезды и остыли
На дне реки.
Как близки мы с тобой когда-то были
И далеки.
Тому, что мы друг другу снимся меньше,
Не счесть причин:
С тобой все больше незнакомых женщин,
Со мной – мужчин.
И, проводя удушливые ночи,
Бог знает с кем,
Мы зависаем над обрывом, точно
На волоске,
И превращаем судьбы в пепелища
Своих утрат...
Как жаль, что мы давно уже не ищем
Пути назад.
* * *
Всё встанет на свои места,
И чем не шутит чёрт!..
Вода у Чёрного моста
Течёт, течёт, течёт...
Склонилась ива над мостом
До самых до перил.
Я долго помнила о том,
Что ты мне говорил.
От ветра гнётся и дрожит
На берегу осот.
Вода бежит, бежит, бежит,
Печаль мою несёт.
Скрипит на каждый новый шаг
Прогнившая доска.
Неужто всё и будет так?
Тоска, тоска, тоска...
Я Чёрный мост, как будто храм,
Ночами стерегу.
А как тебе живётся там,
На дальнем берегу?..
Вода у Чёрного моста
Податлива, как ртуть.
Всё встанет на свои места.
Когда-нибудь.
* * *
Сентябрь наполняет вечера
Желтеющим «Уральским следопытом»,
Рябинами и чаем, недопитым
Еще вчера.
И сизой дымкой кутает туман
Осенний лес, пронизанный угаром.
Нам кажется, что жизнь прошла недаром
Не от ума
Великого. Но это пустяки.
А главное – есть осень, лес и небо,
И воробей, схвативший крошку хлеба
С моей руки,
И хрупкий лист кленовый, и трава
В притихшей перед заморозком роще.
И верится, что счастье – это проще,
Чем дважды два.
* * *
Смотри, какое чудо из чудес –
Игра снежинок у столбов фонарных,
То в одиночку пляшут, то попарно,
То в небеса уходят, то с небес
Спускается волшебный хоровод...
А думали: "Какой бесснежный год!.."
* * *
Не боюсь попросить утешенья у первого встречного,
Если сердце тоской по ушедшему лету болит,
По забытому чувству наивного, доброго, вечного,
Несказанного счастья... Усталый, потрёпанный вид
На сегодняшний день у "заплечного" ангела – белые
Скорбно сложены крылья под гнетом капризов моих.
От безрадостных сводок душа обрывается. Смелые,
Слово к слову, мои многострочья сплетаются в стих.
На морозе горят мои губы, вот-вот и расплавятся –
Настигает зима. Закрываю ладошкой щеку.
Не боюсь удивиться, обжечься, проститься, раскаяться,
Разрыдаться при всех. Я всегда остаюсь начеку,
И украдкой слежу за твоими шагами – разведчица,
Стерегу твой покой, коль зима застигает врасплох.
Меж высоток декабрьские вихри озлобленно мечутся.
Берегись, мой хороший! Настолько надёжно вросло
В межреберье тягучее чувство немого волнения,
Что не вырвать силком, не изрезать ножом на куски.
Не боюсь ничего! А дрожу и сжимаю колени я
Потому, что озябла. Углём нарисован эскиз
Неприглядного города в предновогодней сумятице,
И фигура твоя в нижнем левом углу полотна
Так печальна, почти безнадёжна, сотрётся до пятницы,
И опять я на этой картине останусь одна...
Ну и пусть. Научилась прощать. Отвыкаю заискивать.
Время, лучший хирург, изымает осколки из ран
Под наркозом зимы, оставляя мне право на исповедь,
Не боюсь ничего, выходя за привычную грань.
* * *
Наступил слишком долгий и мёртвый сезон –
Время тягостных снов и нетопленых комнат.
Время года – зима. И какой-то резон
Отыскался проститься, но всё-таки помнить.
Время года – февраль. Третьи сутки. Среда.
Беспокойные мысли и буйная вьюга.
Всё своим чередом. Даже в трубах вода
Захлебнулась теплом, не добравшимся с юга...
Я не умею делать шаг назад
И обживать по новой пепелища.
Я не из тех, кто путь короткий ищет,
И не из тех, кто жмёт на тормоза.
Но лишь сюда я возвращаюсь вновь,
Как в колыбель, где тихо и спокойно,
Где, тот с геранью красной, подоконник,
Где все еще живёт моя любовь.
Я в этот край бегу от всех невзгод.
В мечтах ли, наяву ли – без разбора,
В тот дом, за покосившимся забором,
Где на крыльце мурлычет рыжий кот,
Где рано выпал тополиный снег,
Где двор под сенью кружевных акаций.
Сюда я возвращаюсь в каждом сне,
Хоть я и не умею возвращаться.
* * *
Из города уходят облака –
Нестиранные клочья белой ваты,
Неглаженные комья паутины,
Отвесив нам последнее "пока".
А мы с тобой ни в чём не виноваты,
Забравшись в эту майскую путину...
А нам с тобою просто повезло
Дышать в саду прохладою сирени,
Скрываться за дремучими лесами.
И вроде бы простое ремесло,
В тугое небо лёгких воспарений,
Без спросу мы осваиваем сами...
* * *
Все это не о тебе, но для
Тебя, мой далёкий друг.
Здесь небо всюду – куда ни глянь,
Лишь небо одно вокруг.
Здесь ветер носится, теребя
Не простыни – паруса.
Весь этот город он для тебя,
А вот для кого ты сам?
Позволь же выпить живой воды,
Небесной и дождевой,
За то, чтоб не заросли следы,
За то, чтобы был живой
И этот город, и ты, о ком
Я снова пишу и для
Кого тот замерший в горле ком
Земли и сама земля.
* * *
Однажды не станет меня, но не этого города,
Не этих извилистых улиц, сиреней и лип.
Душа моя здесь на дощатом заборе приколота,
И я вам совру, говоря, что она не болит.
А ветер гудит проводами, и время от времени
Дворы будоражит, ворочая звонкую жесть.
Душа моя в городе этом без роду, без племени,
Но искренне верю – навеки останется здесь.
* * *
Ничего необычного – просто живу.
Просто жду, что еще мне сегодня приснится.
Я иду по траве, я ложусь на траву,
Я смотрю в облака, как в знакомые лица,
А они то плывут далеко в синеве,
То цепляются пухом за маковки сосен...
Ничего необычного – лежа в траве,
Вместе с ними встречать неизбежную осень.
* * *
И теплый дождь, и облака, и сны,
Как на подбор, один чудней другого.
И, кажется, что не было весны –
Сплошной июнь… Дороже дорогого
Такие дни, когда не ждешь беды,
Когда идешь и сердце расцветает,
И небо в тонкой лужице воды
Сверкает, отражается и тает...
* * *
Вести учет утраченных иллюзий,
Вести учет нечаянных потерь...
Пришла зима и приоткрыла шлюзы,
И кто поймет, что станется теперь
Со всеми нами: то ли запорошит
Или возьмет и всех заворожит…
Январский день суровой нитью шит,
И, что бы ни случилось, будет прожит.
Забыть про все и заново начать,
Как будто ничего и не бывало,
Вести подсчет чего – удач, провалов?
Забиться в угол иль рубить сплеча?
А может просто выйти на простор,
Когда зима свой белый пух уронит,
Рассматривать снежинку на ладони,
Вести неторопливый разговор
Со снегом, с небосводом, с январем,
С проросшим не ко времени побегом.
И, наконец, понять: мы не умрем.
Мы станем снегом. Белым-белым снегом.
* * *
Туман погустел, значит, дело к утру,
К рассвету сентябрьскому, влажному...
Писать о себе – не напрасный ли труд,
Когда не дописано важное?
Но руки дрожат и осина дрожит,
Листва позолотою стелется...
И снова, и снова рифмуется жизнь,
В которую больше не верится.
* * *
Не помнить встреч ненужных,
Фраз неискренних,
Отправить всех завистников к чертям.
Готовить ужин,
Как всегда –
По-быстрому,
В кастрюле иероглифы чертя.
Как будто надломили да и бросили,
Теперь уж ворожи – не ворожи…
А впрочем,
Так всегда бывает осенью –
Еще не умер, но уже не жив.
А в сентябре туман под утро пенится,
Ложится на продрогшие кусты.
И непременно что-нибудь изменится,
Вот только бы дождаться.
Не остыть.
* * *
Встречаешь новый день как в первый раз.
"Открыть окно, включить на кухне газ..." –
Как мантру шепчешь, тихо оживая.
А за окном такие виражи,
А на стекле такие витражи –
Февраль еще не то навышивает.
И пьешь горячий чай, закрыв глаза,
И видишь – небо, майская гроза,
Прохлада распустившейся сирени.
Но это все мечты, а за окном
Кружит и вьюжит. Только теплый дом
И мокрый нос, уткнувшийся в колени,
Напомнят, что все это наяву...
Спасибо, что я все еще живу.
* * *
Пишу тебе письмо издалека,
На твой язык перевожу построчно,
Как странно я люблю тебя заочно,
Как хороши весною облака...
Пишу тебе письмо из этих стен –
Немые многоточья сыплю горстью.
Я лишь в письме твоей побуду гостьей
И лишь ответа попрошу взамен.
Пишу тебе... Пишу, сжимая рот,
Как странно я люблю тебя – чужого,
Растерянно зачеркиваю снова
Печального сюжета поворот.
Пишу в последний... Предпоследний раз
О том, как я устала и остыла.
Пишу о том из вражеского тыла,
Как ты мне снишься – в профиль и анфас.
Умела бы я только рисовать,
Портретами увешала бы стены,
Но, снова не найдя тебе замены,
Исписываю новую тетрадь...
* * *
Облачно и тихо, как во сне,
Как в тяжёлой коме января.
Видишь, я мечтаю о весне,
Видишь, фонари уже горят.
Облачно и тихо, как в бреду,
Снег и вата – всё в одной горсти.
И весне по тающему льду
К нам ещё ползти – не доползти...
* * *
Отзимовали, добрели до лета
И я, и ты.
Раскуплены счастливые билеты,
Сбылись мечты.
Упали с неба звезды и остыли
На дне реки.
Как близки мы с тобой когда-то были
И далеки.
Тому, что мы друг другу снимся меньше,
Не счесть причин:
С тобой все больше незнакомых женщин,
Со мной – мужчин.
И, проводя удушливые ночи,
Бог знает с кем,
Мы зависаем над обрывом, точно
На волоске,
И превращаем судьбы в пепелища
Своих утрат...
Как жаль, что мы давно уже не ищем
Пути назад.
* * *
Всё встанет на свои места,
И чем не шутит чёрт!..
Вода у Чёрного моста
Течёт, течёт, течёт...
Склонилась ива над мостом
До самых до перил.
Я долго помнила о том,
Что ты мне говорил.
От ветра гнётся и дрожит
На берегу осот.
Вода бежит, бежит, бежит,
Печаль мою несёт.
Скрипит на каждый новый шаг
Прогнившая доска.
Неужто всё и будет так?
Тоска, тоска, тоска...
Я Чёрный мост, как будто храм,
Ночами стерегу.
А как тебе живётся там,
На дальнем берегу?..
Вода у Чёрного моста
Податлива, как ртуть.
Всё встанет на свои места.
Когда-нибудь.
* * *
Сентябрь наполняет вечера
Желтеющим «Уральским следопытом»,
Рябинами и чаем, недопитым
Еще вчера.
И сизой дымкой кутает туман
Осенний лес, пронизанный угаром.
Нам кажется, что жизнь прошла недаром
Не от ума
Великого. Но это пустяки.
А главное – есть осень, лес и небо,
И воробей, схвативший крошку хлеба
С моей руки,
И хрупкий лист кленовый, и трава
В притихшей перед заморозком роще.
И верится, что счастье – это проще,
Чем дважды два.
* * *
Смотри, какое чудо из чудес –
Игра снежинок у столбов фонарных,
То в одиночку пляшут, то попарно,
То в небеса уходят, то с небес
Спускается волшебный хоровод...
А думали: "Какой бесснежный год!.."
* * *
Не боюсь попросить утешенья у первого встречного,
Если сердце тоской по ушедшему лету болит,
По забытому чувству наивного, доброго, вечного,
Несказанного счастья... Усталый, потрёпанный вид
На сегодняшний день у "заплечного" ангела – белые
Скорбно сложены крылья под гнетом капризов моих.
От безрадостных сводок душа обрывается. Смелые,
Слово к слову, мои многострочья сплетаются в стих.
На морозе горят мои губы, вот-вот и расплавятся –
Настигает зима. Закрываю ладошкой щеку.
Не боюсь удивиться, обжечься, проститься, раскаяться,
Разрыдаться при всех. Я всегда остаюсь начеку,
И украдкой слежу за твоими шагами – разведчица,
Стерегу твой покой, коль зима застигает врасплох.
Меж высоток декабрьские вихри озлобленно мечутся.
Берегись, мой хороший! Настолько надёжно вросло
В межреберье тягучее чувство немого волнения,
Что не вырвать силком, не изрезать ножом на куски.
Не боюсь ничего! А дрожу и сжимаю колени я
Потому, что озябла. Углём нарисован эскиз
Неприглядного города в предновогодней сумятице,
И фигура твоя в нижнем левом углу полотна
Так печальна, почти безнадёжна, сотрётся до пятницы,
И опять я на этой картине останусь одна...
Ну и пусть. Научилась прощать. Отвыкаю заискивать.
Время, лучший хирург, изымает осколки из ран
Под наркозом зимы, оставляя мне право на исповедь,
Не боюсь ничего, выходя за привычную грань.
* * *
Наступил слишком долгий и мёртвый сезон –
Время тягостных снов и нетопленых комнат.
Время года – зима. И какой-то резон
Отыскался проститься, но всё-таки помнить.
Время года – февраль. Третьи сутки. Среда.
Беспокойные мысли и буйная вьюга.
Всё своим чередом. Даже в трубах вода
Захлебнулась теплом, не добравшимся с юга...
Анастасия Микульчина
Поэт, актриса, член Союза российских писателей, г. Санкт-Петербург
* * *
Мой друг, влюбленный в зиму, прилетай!..
Нам снега не дают,-Я покажу тебе, где тихо пьют,
Мы сядем там и будем до утра молчать...
Ты помолчишь о море, берегах.
А я тебе о съёмках, синяках.
Мы помолчим о лете, снах, годах,
Мы промолчим о тех, что никогда...
Мы помолчим о том, как крут Китай,
О том, что там, где мы, там всюду рай;
О том же, где нас нет, мы промолчим.
О том, кто виноват в отсутствии мужчин.
И о воде, что превратилась в дым,
И о дожде, что превратится в снег,
И о кремах для рук, для вен, для век...
Но не умалчивай о том, кого люблю, –
Я не люблю, я просто тихо пью.
Мой друг, влюбленный в зиму, прилетай!..
Нам снега не дают,-Я покажу тебе, где тихо пьют,
Мы сядем там и будем до утра молчать...
Ты помолчишь о море, берегах.
А я тебе о съёмках, синяках.
Мы помолчим о лете, снах, годах,
Мы промолчим о тех, что никогда...
Мы помолчим о том, как крут Китай,
О том, что там, где мы, там всюду рай;
О том же, где нас нет, мы промолчим.
О том, кто виноват в отсутствии мужчин.
И о воде, что превратилась в дым,
И о дожде, что превратится в снег,
И о кремах для рук, для вен, для век...
Но не умалчивай о том, кого люблю, –
Я не люблю, я просто тихо пью.
продолжить чтение...
* * *
Никто не пишет и слава Богу,
Чем выше путь, тем свободней дорога...
Ничего не горит и не греет душу,
Но никто не плюёт и никто не тушит.
Нигде не болит - это признак воли,
Присыпанной пудом несъеденной соли.
Ничто не печёт и нигде не давит,
Не растёт трава - и цветок не вянет.
Не за что выпить - это нирвана.
Жизнь полна и прозрачна, как дно стакана.
Ничто не трёт, никуда не тянет.
Ночью выпадет снег, но к утру растает.
Нечего ждать. Остаётся верить -
Только верой возможно себя измерить...
Не о ком плакать. Не на что злиться.
Солнце утром взойдёт, а пока пусть садится.
Лето
Всё неважно, всё влажно, мы безоружны, пьяны н раздеты:
Это время зовут маленькой жизнью, я зову полной - лето!..
И не страшно, что опять сменим кожу ,что снова спина обгорела:
Летом любая женщина чуть-чуть змея и немного Ева.
Почему-то мокрые люди из моря выходят особо красивы,-
Их согнутые годом выи напоминают плакучие ивы.
Зноем йода дышат стволы кипариса, кедра, сосны, и агавы
Распускают хвосты, принимают загар все- павлины н павы.
Всё, что видно на небе в воде отражается, значит -
На солнце акулу удочкой ловит в красных трусиках мальчик.
Лето - время падения звёзд, бег антилоп золотых и рыбок.
Время желаний, объятий, всех смертных грехов, парусов в белоснежных изгибах.
Всё влажное - важно, пока мы необнаружены предметами туалета...
Это время и есть - сама жизнь... вся твоя, всё моё душистое лето!
Tutto a posto...
Радостно просто
Быть на своём месте
(Даже если оно лишь авиакресло)
В этом огромном мире,
В собственном доме,
Или съёмной квартире,
Лишь бы там, куда скоро,
Несмотря на прогнозы и споры,
Примчится #весна;
Душевная пустота
Заполнится тополиным пухом,
И птичьи трели набьются в ухо,
Заглушая прошлого голоса.
Сентябрь
Сентябрь, словно ситец застиранных платьиц.
Как яблочный глянец под тенью ресниц...
За плечи заброшено лето, как ранец.
Как сон, что не сходит с проснувшихся лиц...
Сентябрь, точно спица с распущенным шарфом,
Мигренью вошедшая в правый висок,
Дрожание струн в ненастроенных арфах,
Сердечная мышца пустившая сок...
А память тепло ещё жадно глотает
Уже не из воздуха, но из вина;
Отсутствие градусов обозначает
Столбик термометра и тишина...
Никто не пишет и слава Богу,
Чем выше путь, тем свободней дорога...
Ничего не горит и не греет душу,
Но никто не плюёт и никто не тушит.
Нигде не болит - это признак воли,
Присыпанной пудом несъеденной соли.
Ничто не печёт и нигде не давит,
Не растёт трава - и цветок не вянет.
Не за что выпить - это нирвана.
Жизнь полна и прозрачна, как дно стакана.
Ничто не трёт, никуда не тянет.
Ночью выпадет снег, но к утру растает.
Нечего ждать. Остаётся верить -
Только верой возможно себя измерить...
Не о ком плакать. Не на что злиться.
Солнце утром взойдёт, а пока пусть садится.
Лето
Всё неважно, всё влажно, мы безоружны, пьяны н раздеты:
Это время зовут маленькой жизнью, я зову полной - лето!..
И не страшно, что опять сменим кожу ,что снова спина обгорела:
Летом любая женщина чуть-чуть змея и немного Ева.
Почему-то мокрые люди из моря выходят особо красивы,-
Их согнутые годом выи напоминают плакучие ивы.
Зноем йода дышат стволы кипариса, кедра, сосны, и агавы
Распускают хвосты, принимают загар все- павлины н павы.
Всё, что видно на небе в воде отражается, значит -
На солнце акулу удочкой ловит в красных трусиках мальчик.
Лето - время падения звёзд, бег антилоп золотых и рыбок.
Время желаний, объятий, всех смертных грехов, парусов в белоснежных изгибах.
Всё влажное - важно, пока мы необнаружены предметами туалета...
Это время и есть - сама жизнь... вся твоя, всё моё душистое лето!
Tutto a posto...
Радостно просто
Быть на своём месте
(Даже если оно лишь авиакресло)
В этом огромном мире,
В собственном доме,
Или съёмной квартире,
Лишь бы там, куда скоро,
Несмотря на прогнозы и споры,
Примчится #весна;
Душевная пустота
Заполнится тополиным пухом,
И птичьи трели набьются в ухо,
Заглушая прошлого голоса.
Сентябрь
Сентябрь, словно ситец застиранных платьиц.
Как яблочный глянец под тенью ресниц...
За плечи заброшено лето, как ранец.
Как сон, что не сходит с проснувшихся лиц...
Сентябрь, точно спица с распущенным шарфом,
Мигренью вошедшая в правый висок,
Дрожание струн в ненастроенных арфах,
Сердечная мышца пустившая сок...
А память тепло ещё жадно глотает
Уже не из воздуха, но из вина;
Отсутствие градусов обозначает
Столбик термометра и тишина...
Александра Кухлевская
КФУ им. В.И. Вернадского, Гуманитарно-педагогическая академия, г. Ялта (выпускница)
О себе: Пишу стихотворения в разных жанрах, чаще любовную и философскую лирику.
О себе: Пишу стихотворения в разных жанрах, чаще любовную и философскую лирику.
Я не люблю тебя
Я не люблю тебя, нет. Но знаешь...
Если ты будешь гореть в аду –
Я спущусь к тебе с небесного рая
И разделю с тобою судьбу.
Я не люблю тебя, нет. Но, если вдруг
Ты захочешь почувствовать капельку света,
Если захочешь тонуть в объятиях чьих-то рук –
Я непременно помогу тебе в этом.
Я не люблю тебя, нет. Но, если ты спать захочешь –
Я спою тебе любимую колыбельную песню,
Я расскажу тебе, как прекрасно на море ночью
И какими счастливыми мы бы были на пенсии.
Я не люблю тебя, но, если тебе будет плохо –
Я буду рядом с тобой, прикрывать тебя от невзгод.
Ты можешь назвать меня своею дурёхой,
Но не забывай звонить хотя бы раз в год.
Я не люблю тебя, нет. Возможно,
Подумаешь ты, что все это бессмысленный бред.
И я так и останусь для тебя обычной прохожей,
Но запавшей в душу тебе на сто тысяч лет.
Я не люблю тебя, нет. Слова любви я буду отрицать.
Не ново, что о любви говорят взгляды и поступки.
И я прошу тебя, не надо врать,
Что любовь твоя ко мне лишь на минутку.
Я не люблю тебя, нет. Но знаешь...
Если ты будешь гореть в аду –
Я спущусь к тебе с небесного рая
И разделю с тобою судьбу.
Я не люблю тебя, нет. Но, если вдруг
Ты захочешь почувствовать капельку света,
Если захочешь тонуть в объятиях чьих-то рук –
Я непременно помогу тебе в этом.
Я не люблю тебя, нет. Но, если ты спать захочешь –
Я спою тебе любимую колыбельную песню,
Я расскажу тебе, как прекрасно на море ночью
И какими счастливыми мы бы были на пенсии.
Я не люблю тебя, но, если тебе будет плохо –
Я буду рядом с тобой, прикрывать тебя от невзгод.
Ты можешь назвать меня своею дурёхой,
Но не забывай звонить хотя бы раз в год.
Я не люблю тебя, нет. Возможно,
Подумаешь ты, что все это бессмысленный бред.
И я так и останусь для тебя обычной прохожей,
Но запавшей в душу тебе на сто тысяч лет.
Я не люблю тебя, нет. Слова любви я буду отрицать.
Не ново, что о любви говорят взгляды и поступки.
И я прошу тебя, не надо врать,
Что любовь твоя ко мне лишь на минутку.
продолжить чтение...
Я хочу просыпаться с тобой по утрам...
Я хочу просыпаться с тобой по утрам,
Готовить завтрак тебе, провожать на работу.
Бесконечно проявлять теплоту и заботу
И слышать: "Я тебя никому не отдам".
Я хочу тебе ужин готовить,
И чтоб вечером вместе мы гуляли по парку.
Хочу, чтобы жизнь твоя была самой яркой
И сердце твоё своим счастьем наполнить.
Хочу вместе смотреть телевизор
Или рассветы встречать рано утром на море.
Быть вместе и в радости, и в горе.
И чтоб был каждый миг наслажденьем пронизан.
Хочу скучать по тебе, когда ты не рядом,
Переживать за тебя и поддерживать тоже...
Ведь кто знает, как в жизни случиться может.
А пока мы вместе, лучше ничего не представить.
Хочу быть для тебя лучшей.
Даже не самой лучшей, а той самой единственной.
С которой легко и свободно тебе будет, в принципе...
И без принципов. Просто быть нужной.
Я хочу просыпаться с тобой по утрам,
Готовить завтрак тебе, провожать на работу.
Бесконечно проявлять теплоту и заботу
И слышать: "Я тебя никому не отдам".
Я хочу тебе ужин готовить,
И чтоб вечером вместе мы гуляли по парку.
Хочу, чтобы жизнь твоя была самой яркой
И сердце твоё своим счастьем наполнить.
Хочу вместе смотреть телевизор
Или рассветы встречать рано утром на море.
Быть вместе и в радости, и в горе.
И чтоб был каждый миг наслажденьем пронизан.
Хочу скучать по тебе, когда ты не рядом,
Переживать за тебя и поддерживать тоже...
Ведь кто знает, как в жизни случиться может.
А пока мы вместе, лучше ничего не представить.
Хочу быть для тебя лучшей.
Даже не самой лучшей, а той самой единственной.
С которой легко и свободно тебе будет, в принципе...
И без принципов. Просто быть нужной.
Ника Кит
Лицей искусств, г. Керчь
О себе: Если честно, то писать я, кажется, не умею. Только чувствую. Этого, конечно, недостаточно, но зато могу достать языком до локтя - про нос я вообще молчу.
О себе: Если честно, то писать я, кажется, не умею. Только чувствую. Этого, конечно, недостаточно, но зато могу достать языком до локтя - про нос я вообще молчу.
С любовью, Ника К.
Перед тем
Как вручить тебе книгу,
Я целовала каждую страницу,
Представляя,
Как твои пальцы будут касаться тех же букв,
Которые я сейчас подбираю губами,
Выделила любимые рассказы чёрной ручкой,
Оставила на первой странице нелепое:
"С любовью",
Будто надеясь в это короткое слово,
В эту кривую и длинную "л",
Вложить, как можно больше,
Вложить все, что у меня тогда было,
Ведь зачем мне что-то,
Ответь?
Зачем мне что-то,
Если я больше никогда не попробую ту яичницу
С пеплом от дешевых сигарет
И кусочками (твоего) карамельного смеха?
Перед тем
Как вручить тебе книгу,
Я целовала каждую страницу,
Представляя,
Как твои пальцы будут касаться тех же букв,
Которые я сейчас подбираю губами,
Выделила любимые рассказы чёрной ручкой,
Оставила на первой странице нелепое:
"С любовью",
Будто надеясь в это короткое слово,
В эту кривую и длинную "л",
Вложить, как можно больше,
Вложить все, что у меня тогда было,
Ведь зачем мне что-то,
Ответь?
Зачем мне что-то,
Если я больше никогда не попробую ту яичницу
С пеплом от дешевых сигарет
И кусочками (твоего) карамельного смеха?
продолжить чтение...
Море хочет кричать
Море хочет кричать –
Не может,
Разбивается о скалы
От горя,
Истерит, Плачет,
Корчится,
На минуту замрет
И снова набрасывается на сушу –
Не оттащить,
Кромсает берег триллионами бритв,
Не знает, в какую сторону идти,
Пенит небо облаками
И падает
В себя же.
Пытается достать до птиц
Или
Солнце
Поглотить,
Забрать себе,
Согреться, наконец-то.
Море слышат лишь чайки,
Дети волн,
Видят плач, но помочь
Не получается,
Лишь стерегут,
Чтоб никто не обидел…
Оно и само с этим
Прекрасно
Справляется.
Море волнуется – раз,
Затем паникует – два,
И постоянно рыдает – три,
Но снова наступает штиль
Голова
Но было темно
И холодно,
Снег падал, будто с фонарей,
На мою горячую голову.
Небо перемешало в себе все краски:
Но вышел не белый,
А черно-грязный,
С привкусом неудачи.
Я стояла
И кидала взгляды в тебя,
Но попадала только в себя же
Камнями – больно.
Я бегала,
Оставляя ботинками шрамы
На снежной коже.
Я лежала
В поле с высокой травой и жарким солнцем,
Выбросив голову в небо…
Только без травы, и без солнца,
И без тебя.
Я потерялась,
Найди меня…
Если бы не было поэзии
Я не хотел быть поэтом –
Просто высмаркиваюсь в бумагу
И затыкаю рот рифмами,
Чтобы не выпал крик,
Если бы не было поэзии,
Я убивал бы других,
Разрывал бы себя на куски -
Не суть и не важно – кого.
Разбивал бы витрины с ноги,
Докапывался за шмот,
(а потом сам получал под зад)
Я бы ходил на митинги.
Фигачил зеленкой кому-то в лицо,
/не знал бы кому, но фигачил/
Взрывал бы и резал,
Вскрывал девочек,
А не банку «балтики девятки»;
И был бы королем-бандитом,
Ну, или кончил бы суицидом,
Был бы живым или мёртвым.
Мама может меньше рыдала бы,
А папа не так стыдился,
А кто-то бы даже тащился!
Но я стал поэтом – пишу стихи.
Море хочет кричать –
Не может,
Разбивается о скалы
От горя,
Истерит, Плачет,
Корчится,
На минуту замрет
И снова набрасывается на сушу –
Не оттащить,
Кромсает берег триллионами бритв,
Не знает, в какую сторону идти,
Пенит небо облаками
И падает
В себя же.
Пытается достать до птиц
Или
Солнце
Поглотить,
Забрать себе,
Согреться, наконец-то.
Море слышат лишь чайки,
Дети волн,
Видят плач, но помочь
Не получается,
Лишь стерегут,
Чтоб никто не обидел…
Оно и само с этим
Прекрасно
Справляется.
Море волнуется – раз,
Затем паникует – два,
И постоянно рыдает – три,
Но снова наступает штиль
Голова
Но было темно
И холодно,
Снег падал, будто с фонарей,
На мою горячую голову.
Небо перемешало в себе все краски:
Но вышел не белый,
А черно-грязный,
С привкусом неудачи.
Я стояла
И кидала взгляды в тебя,
Но попадала только в себя же
Камнями – больно.
Я бегала,
Оставляя ботинками шрамы
На снежной коже.
Я лежала
В поле с высокой травой и жарким солнцем,
Выбросив голову в небо…
Только без травы, и без солнца,
И без тебя.
Я потерялась,
Найди меня…
Если бы не было поэзии
Я не хотел быть поэтом –
Просто высмаркиваюсь в бумагу
И затыкаю рот рифмами,
Чтобы не выпал крик,
Если бы не было поэзии,
Я убивал бы других,
Разрывал бы себя на куски -
Не суть и не важно – кого.
Разбивал бы витрины с ноги,
Докапывался за шмот,
(а потом сам получал под зад)
Я бы ходил на митинги.
Фигачил зеленкой кому-то в лицо,
/не знал бы кому, но фигачил/
Взрывал бы и резал,
Вскрывал девочек,
А не банку «балтики девятки»;
И был бы королем-бандитом,
Ну, или кончил бы суицидом,
Был бы живым или мёртвым.
Мама может меньше рыдала бы,
А папа не так стыдился,
А кто-то бы даже тащился!
Но я стал поэтом – пишу стихи.
Александр Настасьин
Харьковская государственная академия культуры (выпускник), г. Симферополь
Девиз: Будет трудно - КРЕПИСЬ,
Будет больно - НЕ ПЛАЧЬ,
Будет ветер - НЕ ГНИСЬ,
Глаз в ладони НЕ ПРЯЧЬ,
Если грозы - СМОТРИ,
Если слёзы - СОТРИ,
Если страшно - ДЕРЖИСЬ,
Помни, ЖИЗНЬ - ЭТО ЖИЗНЬ.
Девиз: Будет трудно - КРЕПИСЬ,
Будет больно - НЕ ПЛАЧЬ,
Будет ветер - НЕ ГНИСЬ,
Глаз в ладони НЕ ПРЯЧЬ,
Если грозы - СМОТРИ,
Если слёзы - СОТРИ,
Если страшно - ДЕРЖИСЬ,
Помни, ЖИЗНЬ - ЭТО ЖИЗНЬ.
Кошмары
Бывает, ночами мне снятся кошмары,
Что кто-то крадётся за мной по пятам,
Что кто-то придёт по пустым тротуарам,
А я не узнаю его по шагам.
Мне снятся глаза непонятного цвета,
Мне снится лицо, как сплошное пятно,
Мне снится, что я сумел спрятаться где-то,
Но враг мой отыщет меня всё равно.
Мне некуда деться, нет силы скрываться,
Дыханье рвёт грудь, ноги содраны в кровь,
Плюю на себя и решаю остаться,
Жду гулкого звука знакомых шагов.
Бывает, ночами мне снятся кошмары,
Что кто-то крадётся за мной по пятам,
Что кто-то придёт по пустым тротуарам,
А я не узнаю его по шагам.
Мне снятся глаза непонятного цвета,
Мне снится лицо, как сплошное пятно,
Мне снится, что я сумел спрятаться где-то,
Но враг мой отыщет меня всё равно.
Мне некуда деться, нет силы скрываться,
Дыханье рвёт грудь, ноги содраны в кровь,
Плюю на себя и решаю остаться,
Жду гулкого звука знакомых шагов.
продолжить чтение...
А помнишь?
Ты помнишь, на крыше сидели, как мыши,
Тихонько, смотря на закат?
А мамочки-звёзды по норам и гнёздам
Раскладывали малышат?
Мечтали о море, о песнях, фуроре,
О домике с окнами в лес?
О свадьбе мечтали, про фото в журнале,
О мире, что полон чудес?
Ты помнишь, смеялись, словами играясь,
В стихи превращая весну?
Как хрупкие руки стучали от скуки,
Когда я легонько зевну?
А помнишь соседку в зелёных балетках
И в платье каком-то чудном?
Как мы ей кривлялись, на крыше валяясь,
Когда она шла с молоком?
Как мы обещали в любви и печали
Роднее быть всех остальных?
И ели конфеты, давая советы,
Которые были верны?
Память о детстве – хорошее средство,
Лекарства надёжнее нет
От всяких болячек, давления скачек,
Когда тебе семьдесят лет.
* * *
Я исчезну, чтоб вернуться за тобой, моя голубка,
Ты простишь мои ошибки, ты поймёшь всю суть поступка,
Я исчезну в бесконечность и вернусь из ниоткуда,
Принесу в огромной клетке для тебя немного чуда.
Ты дождись меня, голубка, не волнуйся понапрасну,
Не бросай в перину слёзы золотые ежечасно,
Я вернусь, и мы станцуем на осколках горя румбу,
Только верь, моя голубка, в это каждую секунду.
Ты помнишь, на крыше сидели, как мыши,
Тихонько, смотря на закат?
А мамочки-звёзды по норам и гнёздам
Раскладывали малышат?
Мечтали о море, о песнях, фуроре,
О домике с окнами в лес?
О свадьбе мечтали, про фото в журнале,
О мире, что полон чудес?
Ты помнишь, смеялись, словами играясь,
В стихи превращая весну?
Как хрупкие руки стучали от скуки,
Когда я легонько зевну?
А помнишь соседку в зелёных балетках
И в платье каком-то чудном?
Как мы ей кривлялись, на крыше валяясь,
Когда она шла с молоком?
Как мы обещали в любви и печали
Роднее быть всех остальных?
И ели конфеты, давая советы,
Которые были верны?
Память о детстве – хорошее средство,
Лекарства надёжнее нет
От всяких болячек, давления скачек,
Когда тебе семьдесят лет.
* * *
Я исчезну, чтоб вернуться за тобой, моя голубка,
Ты простишь мои ошибки, ты поймёшь всю суть поступка,
Я исчезну в бесконечность и вернусь из ниоткуда,
Принесу в огромной клетке для тебя немного чуда.
Ты дождись меня, голубка, не волнуйся понапрасну,
Не бросай в перину слёзы золотые ежечасно,
Я вернусь, и мы станцуем на осколках горя румбу,
Только верь, моя голубка, в это каждую секунду.
Светлана Закирьянова
Крымский государственный медицинский университет (выпускница), г. Симферополь
Весна
Вот приходит она, ей напишут около ста
Слов, летящих с небес, словно пепел на темя Христа,
В доме пахнет полынью и сладко-щемящим еще,
Чем-то с детства знакомым, увитым пройдохой-плющом.
Вот она засмеется и от счастья лопнет стекло,
Сотня солнечных зайцев с подоконника прыгнет на лом,
Что дряхлеет у дома, в надежде травой прорасти,
Она кинет семян, цветы будут на утро к шести.
Вот заплачет она, и рекою зайдется асфальт,
Мы с тобою споем, пусть фальшиво, негромко, не в такт.
Громом с сизых небес нас одобрят, мы тихо уснем,
Будет ночью она нас баюкать вдвоем с соловьем.
Вот уходит она. Жар полуденный высушит восход,
И колючим бурьяном под домом земля зарастет,
Будут длинными дни, будут ночи безумно кратки,
Будет солнечным мед от цветов с ее легкой фаты.
Вот приходит она, ей напишут около ста
Слов, летящих с небес, словно пепел на темя Христа,
В доме пахнет полынью и сладко-щемящим еще,
Чем-то с детства знакомым, увитым пройдохой-плющом.
Вот она засмеется и от счастья лопнет стекло,
Сотня солнечных зайцев с подоконника прыгнет на лом,
Что дряхлеет у дома, в надежде травой прорасти,
Она кинет семян, цветы будут на утро к шести.
Вот заплачет она, и рекою зайдется асфальт,
Мы с тобою споем, пусть фальшиво, негромко, не в такт.
Громом с сизых небес нас одобрят, мы тихо уснем,
Будет ночью она нас баюкать вдвоем с соловьем.
Вот уходит она. Жар полуденный высушит восход,
И колючим бурьяном под домом земля зарастет,
Будут длинными дни, будут ночи безумно кратки,
Будет солнечным мед от цветов с ее легкой фаты.
продолжить чтение...
В тени
Втяни
Воздух смелее,
В тени
Спрячься усердно,
Ведь скопищем хищных созвездий
Разрезано сердце Вселенной.
На нас
Капает небо.
Запас
Слов исчерпаем.
Рассвета крикливая стая
Ночь медленно пьет, исчезая.
Без сна
Прожигаем неделю,
И бездна
Нам в спины смеется.
Дельфиньи гибкие клины
В морях твоего беспокойства...
В морях моего безрассудства…
Втяни же,
Дыши напоследок!
Со светом
Уменьшится чувство
До угольных точек горелых.
В объятиях ветра
Я – строка в дневнике этих серых замшелых дорог,
Что цепями опутали землю туманных дождей.
Я – случайная здесь. Где-то там мой последний чертог
Засыпает под песни холодных, бурлящих морей.
Я пропавшая в тиканье старых с кукушкой часов,
Что стоят в ветхом доме на самой высокой горе,
Постучись, друг мой ветер, я открою свой тяжкий засов,
И мы вспомним о прошлом, о странной, безумной игре.
Как смеялись и пали в день последней битвы навзничь,
Как любили и пели до самой горящей зари...
Одиноко мы бродим, бросая отчаянный клич,
Но страшнее всего наши горькие вещие сны.
Я – перо в твоей свите, мой зеленоглазый зефир,
Да, я долго блуждала меж дальних чужих берегов,
Подхвати же меня в небеса! Опрокинь в новый мир,
Упокой меня в нежности бури во веки веков.
Творцы
Разрывая асфальт нежным стеблем,
Засыхая от пыльной жестокости,
В чудеса, как Фома, мы не верим,
К небу тянемся с вечной неловкостью.
Одеваем под черное снежное,
Крылья прячем в конец гардероба,
Забывая про то неизбежное,
Что укрылось в смертельной утробе.
И вот мягкие с твердым остовом,
Покоряем глубины лазурные,
Создаем новый день метким словом
И в бою не жалеем мы струнные.
Чтобы в свой час сгореть, как сверхновая,
Жаром огненным камень расплавить,
Вырвать мысли, сорвать лжи оковы!
И в пути Млечном дымкой растаять…
(Пусть в туманной дали тихо шепчет трава,
В ее песне погостной слышны наши слова.)
Фантасма. Гори. Я
Как все-таки грустно в растаявшие вечера,
Что каплями стекают со стекол ярких витрин.
Мне кажется, я увидала тебя вчера
В безумном мазке на одной из своих картин.
Ты в солнечной сети имя мое соткал
И бросил кружево в пропасть, чтоб легче было идти.
А я все блуждаю меж пиков зубчатых скал,
В надежде хоть что-то от света былого найти.
И надо мной небо берлинской лазурью висит...
Пусть тайна камней вдруг откроется здесь в сентябре!
Когда с теплом оживет серебряных гор монолит,
По спинам драконьим скользну я лучом к тебе.
Там, где не ловится вай-фай
Давай уедем из города,
Поближе к природе.
Пусть это не в моде,
Давай?
Испечем каравай по традиции,
Назло всем амбициям
Попьем черный чай
Под пение птиц
И шелест страниц
Старой книги.
Назло серой лиге,
Мы будем живыми,
Иными, не злыми...
Там, где не ловится wi-fi
И тихо льется в сердце май
И не барахтаются в сетях души.
Молчи же! Слушай...
13 слов
Мне осталось от тебя 13 слов.
Вот и все,
Что мне теперь осталось.
Вечер. Лунный кофе вновь готов,
Растворяя сонную усталость.
Что есть ты? Лишь сумрачный туман
В лобовом стекле под шум прибоя...
Мыслей бесконечный караван
Поглотило и в себя впитало море.
Унесло волной на дно тоску,
Воды цвета твоих глаз размыли краски,
Я теперь совсем тебя не жду,
Сделалась ручною серой лаской.
В темный плащ закуталась зимой,
Но весной сменю его на красный,
Пусть же сбудется так сон увядший твой.
И все станет вдруг понятным,
Не напрасным...
Втяни
Воздух смелее,
В тени
Спрячься усердно,
Ведь скопищем хищных созвездий
Разрезано сердце Вселенной.
На нас
Капает небо.
Запас
Слов исчерпаем.
Рассвета крикливая стая
Ночь медленно пьет, исчезая.
Без сна
Прожигаем неделю,
И бездна
Нам в спины смеется.
Дельфиньи гибкие клины
В морях твоего беспокойства...
В морях моего безрассудства…
Втяни же,
Дыши напоследок!
Со светом
Уменьшится чувство
До угольных точек горелых.
В объятиях ветра
Я – строка в дневнике этих серых замшелых дорог,
Что цепями опутали землю туманных дождей.
Я – случайная здесь. Где-то там мой последний чертог
Засыпает под песни холодных, бурлящих морей.
Я пропавшая в тиканье старых с кукушкой часов,
Что стоят в ветхом доме на самой высокой горе,
Постучись, друг мой ветер, я открою свой тяжкий засов,
И мы вспомним о прошлом, о странной, безумной игре.
Как смеялись и пали в день последней битвы навзничь,
Как любили и пели до самой горящей зари...
Одиноко мы бродим, бросая отчаянный клич,
Но страшнее всего наши горькие вещие сны.
Я – перо в твоей свите, мой зеленоглазый зефир,
Да, я долго блуждала меж дальних чужих берегов,
Подхвати же меня в небеса! Опрокинь в новый мир,
Упокой меня в нежности бури во веки веков.
Творцы
Разрывая асфальт нежным стеблем,
Засыхая от пыльной жестокости,
В чудеса, как Фома, мы не верим,
К небу тянемся с вечной неловкостью.
Одеваем под черное снежное,
Крылья прячем в конец гардероба,
Забывая про то неизбежное,
Что укрылось в смертельной утробе.
И вот мягкие с твердым остовом,
Покоряем глубины лазурные,
Создаем новый день метким словом
И в бою не жалеем мы струнные.
Чтобы в свой час сгореть, как сверхновая,
Жаром огненным камень расплавить,
Вырвать мысли, сорвать лжи оковы!
И в пути Млечном дымкой растаять…
(Пусть в туманной дали тихо шепчет трава,
В ее песне погостной слышны наши слова.)
Фантасма. Гори. Я
Как все-таки грустно в растаявшие вечера,
Что каплями стекают со стекол ярких витрин.
Мне кажется, я увидала тебя вчера
В безумном мазке на одной из своих картин.
Ты в солнечной сети имя мое соткал
И бросил кружево в пропасть, чтоб легче было идти.
А я все блуждаю меж пиков зубчатых скал,
В надежде хоть что-то от света былого найти.
И надо мной небо берлинской лазурью висит...
Пусть тайна камней вдруг откроется здесь в сентябре!
Когда с теплом оживет серебряных гор монолит,
По спинам драконьим скользну я лучом к тебе.
Там, где не ловится вай-фай
Давай уедем из города,
Поближе к природе.
Пусть это не в моде,
Давай?
Испечем каравай по традиции,
Назло всем амбициям
Попьем черный чай
Под пение птиц
И шелест страниц
Старой книги.
Назло серой лиге,
Мы будем живыми,
Иными, не злыми...
Там, где не ловится wi-fi
И тихо льется в сердце май
И не барахтаются в сетях души.
Молчи же! Слушай...
13 слов
Мне осталось от тебя 13 слов.
Вот и все,
Что мне теперь осталось.
Вечер. Лунный кофе вновь готов,
Растворяя сонную усталость.
Что есть ты? Лишь сумрачный туман
В лобовом стекле под шум прибоя...
Мыслей бесконечный караван
Поглотило и в себя впитало море.
Унесло волной на дно тоску,
Воды цвета твоих глаз размыли краски,
Я теперь совсем тебя не жду,
Сделалась ручною серой лаской.
В темный плащ закуталась зимой,
Но весной сменю его на красный,
Пусть же сбудется так сон увядший твой.
И все станет вдруг понятным,
Не напрасным...
Виктория Анфимова
Член Союза Российских писателей, Таврический Национальный университет им. В.И. Вернадского (выпускница), г. Симферополь
Antique
Гипсовая чаша солнечного дня…
Память поцелует стертые ступени.
Этот древний город долго ждал меня –
Много лет и много спящих поколений.
Вечным ожерельем – паутины вязь,
Яшмовое сердце у деревьев бьется.
Ласточки соткали голубую бязь,
Чтоб одеть в тунику варварское солнце.
Полдень загорелый пьет вино, как сок,
Жадно припадая к пряным душам амфор.
…Вечером порою здесь бывает бог,
Чтоб посеять зерна звуков и метафор.
Гипсовая чаша солнечного дня…
Память поцелует стертые ступени.
Этот древний город долго ждал меня –
Много лет и много спящих поколений.
Вечным ожерельем – паутины вязь,
Яшмовое сердце у деревьев бьется.
Ласточки соткали голубую бязь,
Чтоб одеть в тунику варварское солнце.
Полдень загорелый пьет вино, как сок,
Жадно припадая к пряным душам амфор.
…Вечером порою здесь бывает бог,
Чтоб посеять зерна звуков и метафор.
продолжить чтение...
Цикл
«Киммерийские акварели»
Коктебель
1
Южный ветерок
Стелет ковыли.
Тени стройных ног
В золотой пыли.
Смугловатый цвет
Амазонских плеч.
Сколько ещё лет!
Сколько ещё встреч!
2
В тонкой полуденной дрёме
Есть ощущение лета,
И на раскрытой ладони
Августом солнце воспето.
Травы застыли в покое,
Жёлтые, пыльно-сухие.
Время, густое, живое,
Налито в соты тугие.
Феодосийский август
1
Август бросает мне листья
Под ноги, словно украдкой.
Вижу я медно-лисье
Что-то в его повадке.
Томно играет на солнце
Челка травы линялой.
Золотом дыня жжется,
Точно в лавке менялы
Тайно заблещет монисто –
Деньги отдам, не торгуясь.
Меда, того золотистого,
Льются упругие струи.
Август чеканит монеты,
Аспры пополнят клады.
Астры проводят лето…
Скрипнет калитка сада.
2
Август плавится темным воском.
Лучик солнца согреет медь.
То, что было – картины Босха,
Но не повод, чтоб умереть.
Старой кожи приятен запах,
Пыли много среди страниц.
В каждой строчке – Восток и Запад,
Сотни жизней, имен и лиц.
Смуглый дервиш сутул и бледен,
Мы – песчинки в пустыне дней.
Ни в проклятье и ни в беседе
Не отыщешь судьбы своей.
Только вера в то, что мы правы,
Даст нам силы идти вперед.
Август клонит сухие травы,
Память шепчет, манит, зовет…
* * *
Дождик тихий, мелкий, осенний,
Первый вестник холодной погоды.
Нет видений, пророчеств, знамений,
Просто годы… Видимо, годы
Дарят острое, тонкое зрение
Видеть то, что другим неподвластно,
Жить одним, лишь одним мгновением.
Знать, что жизнь без сомнений - прекрасна.
Воздух свежий, сладкий и влажный
Наполняет осенний город.
Все, что было когда-то важным –
Улыбнуться всего лишь повод.
В пещерном городе
Боги пахли полынью и мятой,
А еще, помню, рос там чабрец.
В их шершавых ладонях когда-то
Гроздья времени зрели. Конец
Той эпохи был закономерен,
Только что же теснится в груди,
Отчего лик богов лицемерен?
От того ли, что тьма впереди?
Теплый камень, пушистые пятна –
Мхом плотно укрыт известняк.
В те года сразу было понятно,
Кто твой друг, кто предатель и враг.
И в дарах утопало подножие,
И боялись могучих богов…
Наступила эпоха безбожия,
Стихли отзвуки лёгких шагов.
На плечах – только жаркое солнце
И кузнечик. Но где-то внутри,
Гулко сердце по-прежнему бьётся…
Боги живы. Вот знаки. Смотри.
Беляус
Из сердца столетий, из пыли и тлена,
Как блудные дети далекой Вселенной
Как бледные сестры немой Эвридики,
Чьи к небу простерты туманные лики,
Квадраты строений из серого камня.
Здесь властвует время, быть долго – нельзя мне.
Вот знак камнетеса, шершавые плиты…
Ответы, вопросы в единое слиты.
…И рыжее донце у эллинской чаши –
Античного солнца светильник погасший.
* * *
Когда из песочных часов
Прозрачной струей проскользнет
Все множество дней, лет и снов,
И время устало вздохнет,
Останутся только слова –
На камне, на глине, песке…
Всех тайн да сойдут покрова
Слезою на детской щеке.
…И снова перо чертит след
По белой холстине листа.
Ни боли, ни прошлого нет.
Душа первозданно чиста.
«Киммерийские акварели»
Коктебель
1
Южный ветерок
Стелет ковыли.
Тени стройных ног
В золотой пыли.
Смугловатый цвет
Амазонских плеч.
Сколько ещё лет!
Сколько ещё встреч!
2
В тонкой полуденной дрёме
Есть ощущение лета,
И на раскрытой ладони
Августом солнце воспето.
Травы застыли в покое,
Жёлтые, пыльно-сухие.
Время, густое, живое,
Налито в соты тугие.
Феодосийский август
1
Август бросает мне листья
Под ноги, словно украдкой.
Вижу я медно-лисье
Что-то в его повадке.
Томно играет на солнце
Челка травы линялой.
Золотом дыня жжется,
Точно в лавке менялы
Тайно заблещет монисто –
Деньги отдам, не торгуясь.
Меда, того золотистого,
Льются упругие струи.
Август чеканит монеты,
Аспры пополнят клады.
Астры проводят лето…
Скрипнет калитка сада.
2
Август плавится темным воском.
Лучик солнца согреет медь.
То, что было – картины Босха,
Но не повод, чтоб умереть.
Старой кожи приятен запах,
Пыли много среди страниц.
В каждой строчке – Восток и Запад,
Сотни жизней, имен и лиц.
Смуглый дервиш сутул и бледен,
Мы – песчинки в пустыне дней.
Ни в проклятье и ни в беседе
Не отыщешь судьбы своей.
Только вера в то, что мы правы,
Даст нам силы идти вперед.
Август клонит сухие травы,
Память шепчет, манит, зовет…
* * *
Дождик тихий, мелкий, осенний,
Первый вестник холодной погоды.
Нет видений, пророчеств, знамений,
Просто годы… Видимо, годы
Дарят острое, тонкое зрение
Видеть то, что другим неподвластно,
Жить одним, лишь одним мгновением.
Знать, что жизнь без сомнений - прекрасна.
Воздух свежий, сладкий и влажный
Наполняет осенний город.
Все, что было когда-то важным –
Улыбнуться всего лишь повод.
В пещерном городе
Боги пахли полынью и мятой,
А еще, помню, рос там чабрец.
В их шершавых ладонях когда-то
Гроздья времени зрели. Конец
Той эпохи был закономерен,
Только что же теснится в груди,
Отчего лик богов лицемерен?
От того ли, что тьма впереди?
Теплый камень, пушистые пятна –
Мхом плотно укрыт известняк.
В те года сразу было понятно,
Кто твой друг, кто предатель и враг.
И в дарах утопало подножие,
И боялись могучих богов…
Наступила эпоха безбожия,
Стихли отзвуки лёгких шагов.
На плечах – только жаркое солнце
И кузнечик. Но где-то внутри,
Гулко сердце по-прежнему бьётся…
Боги живы. Вот знаки. Смотри.
Беляус
Из сердца столетий, из пыли и тлена,
Как блудные дети далекой Вселенной
Как бледные сестры немой Эвридики,
Чьи к небу простерты туманные лики,
Квадраты строений из серого камня.
Здесь властвует время, быть долго – нельзя мне.
Вот знак камнетеса, шершавые плиты…
Ответы, вопросы в единое слиты.
…И рыжее донце у эллинской чаши –
Античного солнца светильник погасший.
* * *
Когда из песочных часов
Прозрачной струей проскользнет
Все множество дней, лет и снов,
И время устало вздохнет,
Останутся только слова –
На камне, на глине, песке…
Всех тайн да сойдут покрова
Слезою на детской щеке.
…И снова перо чертит след
По белой холстине листа.
Ни боли, ни прошлого нет.
Душа первозданно чиста.
Анфиса Третьякова
г. Симферополь
Любовь
Ночь. Опять не спится.
Видимо, в наказанье.
Снова детства страницы
Листает моё подсознанье.
Луна. Смотрю в окошко,
А на луне опять:
Мальчик на тоненьких ножках
Зовёт меня с ним поиграть.
На худеньком желтом теле
Каждая венка видна.
За что так со мной, в самом деле,
Ты поступаешь, Луна?
Мальчик на тоненьких ножках
Зовет к себе меня вновь
И в маленьких держит ладошках
Огромное чувство – ЛЮБОВЬ!
Ночь. Опять не спится.
Видимо, в наказанье.
Снова детства страницы
Листает моё подсознанье.
Луна. Смотрю в окошко,
А на луне опять:
Мальчик на тоненьких ножках
Зовёт меня с ним поиграть.
На худеньком желтом теле
Каждая венка видна.
За что так со мной, в самом деле,
Ты поступаешь, Луна?
Мальчик на тоненьких ножках
Зовет к себе меня вновь
И в маленьких держит ладошках
Огромное чувство – ЛЮБОВЬ!
продолжить чтение...
Свет
А люди будут кричать тебе вслед:
Зачем он идёт за ней?!
– Потому что она – мой Свет!
Потому что она – день.
Потому что я нужен ей,
Как свету нужна Тень.
Потому что она – Свет
В этом мире теней.
Потому что меня нет,
Когда я не рядом с ней!
Не я в тебе весной шумела
Не я в тебе весной шумела,
Не я ласкала.
Не я в тебе костром горела,
Не я искала!
Не я в тебе ростки пустила,
Не я взросла.
Не я тебя за всё простила,
Не я спасла!
ОНА! – не я в тебе немела.
Не я любила.
Не я в тебе чумой болела.
Не я убила!
Любить тебя – тяжелый крест.
Мне не под силу!
И ревновать твой каждый жест –
Прости... Помилуй!
Стрелять в тебя –
Терять мне стрелы.
Ах, если б только я
В тебе костром горела...
Зачем в тот час сошлись дороги
И нас обоих пригласили?
Когда влюбляли нас, о Боги,
Зачем согласья не спросили?
-/-/-/-
Я смотрю в окно:
За окном темно.
И не видно дна –
Лишь глазное дно.
И еще одно...
Почему мы "для"?
И не видно дня
Лишь действительно:
Все вокруг меня
Относительно.
И с позиции наблюдателя
Жизнь прошла меня
По касательной.
Выполняя неукоснительно
Лишь теорию относительно –
Стихо-сложного разложения
Где от "до" до "ля" –
Лишь движение!
И из этих вот из слагаемых
Состою и я. И в мирах иных
Может быть, сейчас
Я слагаю стих.
Передача была "Чтобы помнили".
Да, фотоны мы! Да, и волны мы!
И реликтовым излучением
О "начальности" изречения.
Еще помнится, как мы квакали,
Как квазары ещё были кварками...
* * *
Умирал Нейрон. В свой последний час
Умирая, он отдавал наказ.
Бог сжигал мосты. Будто ластиком
Постирал хвосты Головастикам.
В корень зри! - говорил Прутков.
Что же там не так с моим зрением?
Телескоп ношу я вместо очков.
И вердикт таков докторов:
То безумие, то прозрение -
Расширение с ускорением.
Смотрит мозг в окно сквозь обскуру глаз,
И свое кино крутится у нас...
А люди будут кричать тебе вслед:
Зачем он идёт за ней?!
– Потому что она – мой Свет!
Потому что она – день.
Потому что я нужен ей,
Как свету нужна Тень.
Потому что она – Свет
В этом мире теней.
Потому что меня нет,
Когда я не рядом с ней!
Не я в тебе весной шумела
Не я в тебе весной шумела,
Не я ласкала.
Не я в тебе костром горела,
Не я искала!
Не я в тебе ростки пустила,
Не я взросла.
Не я тебя за всё простила,
Не я спасла!
ОНА! – не я в тебе немела.
Не я любила.
Не я в тебе чумой болела.
Не я убила!
Любить тебя – тяжелый крест.
Мне не под силу!
И ревновать твой каждый жест –
Прости... Помилуй!
Стрелять в тебя –
Терять мне стрелы.
Ах, если б только я
В тебе костром горела...
Зачем в тот час сошлись дороги
И нас обоих пригласили?
Когда влюбляли нас, о Боги,
Зачем согласья не спросили?
-/-/-/-
Я смотрю в окно:
За окном темно.
И не видно дна –
Лишь глазное дно.
И еще одно...
Почему мы "для"?
И не видно дня
Лишь действительно:
Все вокруг меня
Относительно.
И с позиции наблюдателя
Жизнь прошла меня
По касательной.
Выполняя неукоснительно
Лишь теорию относительно –
Стихо-сложного разложения
Где от "до" до "ля" –
Лишь движение!
И из этих вот из слагаемых
Состою и я. И в мирах иных
Может быть, сейчас
Я слагаю стих.
Передача была "Чтобы помнили".
Да, фотоны мы! Да, и волны мы!
И реликтовым излучением
О "начальности" изречения.
Еще помнится, как мы квакали,
Как квазары ещё были кварками...
* * *
Умирал Нейрон. В свой последний час
Умирая, он отдавал наказ.
Бог сжигал мосты. Будто ластиком
Постирал хвосты Головастикам.
В корень зри! - говорил Прутков.
Что же там не так с моим зрением?
Телескоп ношу я вместо очков.
И вердикт таков докторов:
То безумие, то прозрение -
Расширение с ускорением.
Смотрит мозг в окно сквозь обскуру глаз,
И свое кино крутится у нас...
Анна Огнивец
КФУ им. Вернадского, Таврическая Академия (выпускница), г. Симферополь
О себе: В моем творчестве переплетение сказок и мифичности, в которых есть место и для родного Крыма.
О себе: В моем творчестве переплетение сказок и мифичности, в которых есть место и для родного Крыма.
"Quelles grosses pluies!"
(песня)
Дождь проливной настигнет нас, настигнет нас.
Сломав крыло, с вершин сорвется ветер.
Бредет в тумане молчаливый князь,
И мы идем за ним по следу смерти.
Нас оглушит в пути твой плач, твой тихий плач.
И сердце бьет в набат соизмеримо.
Пока над морем строй французских мачт
Губительно пронзает небо Крыма.
И скоро ливнями обрушится мольба,
И лопнут в шторм натянутые реи.
И будто не закончится стрельба,
И не затопит кровью батарею.
И крест к губам подносит командир,
Когда снаряд гудит над головами.
И засыпает новенький мундир
Землей и расщепленными камнями.
И капли первые стекают по щекам
Стекает по скалистым вниз изломам,
Стекают по груди и по рукам
Под призрачный раскат волны и грома.
Он нас настиг, "Quelles grosses pluies!"
"Quelles grosses pluies!"
(песня)
Дождь проливной настигнет нас, настигнет нас.
Сломав крыло, с вершин сорвется ветер.
Бредет в тумане молчаливый князь,
И мы идем за ним по следу смерти.
Нас оглушит в пути твой плач, твой тихий плач.
И сердце бьет в набат соизмеримо.
Пока над морем строй французских мачт
Губительно пронзает небо Крыма.
И скоро ливнями обрушится мольба,
И лопнут в шторм натянутые реи.
И будто не закончится стрельба,
И не затопит кровью батарею.
И крест к губам подносит командир,
Когда снаряд гудит над головами.
И засыпает новенький мундир
Землей и расщепленными камнями.
И капли первые стекают по щекам
Стекает по скалистым вниз изломам,
Стекают по груди и по рукам
Под призрачный раскат волны и грома.
Он нас настиг, "Quelles grosses pluies!"
"Quelles grosses pluies!"
продолжить чтение...
Предосенняя пастораль
Небо, словно мокрая бумага,
Налилось, набухло по краям,
И в давно затопленных оврагах
Отразилось пламя сентября.
Поросли и скирды отсырели,
Простудилась летняя заря.
Как прохладно в августовской келье
От шагов болотных сентября!
Рыжие запачканные лапы
Варят осень в солнечных котлах –
Листьев земляной и влажный запах
Растворится в дутых облаках.
И, босой, с корзиной яблок спелых
Август хлюпает по лужам вдоль садов,
Оставляя летние напевы,
Уходя под варакушкин зов...
Индийская ночь
На спине индийского слона
По краю пустыни закатной
Ведет свое Звездное Войско Луна к истокам Евфрата.
В белый рог трубит, остыл восток,
И сладок жасмин в оголовье
Сливаются ветры и влажный песок с божественной кровью.
Надорвалась времен тетива,
Цветами осыпались стрелы,
Сомкнулись под лапой небесного Льва земные пределы.
Сквозь них проник полночный туман,
В пространстве пульсируют сферы.
Ведет по Земле синий Бог караван единожды в эру.
Он танцем лотоса, янтарём огня
Смеряет движение судеб,
Густеет зарей молоко бытия в железном сосуде.
Ползут светила стаями рыб
И в них рождаются мантры,
Что новыми соками полнят миры, грядущие завтра.
Жаркие луны
В жаркие луны, в теплые ветры
В пляске бельтайнской у диких костров
Я распущу опаленные ленты,
Сброшу людской обгоревший покров.
Пламя обнимет меня, защекочет,
В пепел и дым превратится мой страх.
Ныне рассудят наместники ночи,
Друг ли желанный ты мне или враг.
Разум и душу безбожно пленили
Демона огненный шепот и зов,
Путы горячие тело обвили,
Страстью наполнили сердце и кровь.
Я разверну раскаленные крылья –
В каждом движении дерзость и смех.
Кажется, Сумрак я вечно любила
И вожделела пылающий грех.
Неотделимы от тьмы и от света!
Жаждущий демон, меня воскреси.
В жаркие луны, в теплые ветры
Будет костер наш неугасим.
Небо, словно мокрая бумага,
Налилось, набухло по краям,
И в давно затопленных оврагах
Отразилось пламя сентября.
Поросли и скирды отсырели,
Простудилась летняя заря.
Как прохладно в августовской келье
От шагов болотных сентября!
Рыжие запачканные лапы
Варят осень в солнечных котлах –
Листьев земляной и влажный запах
Растворится в дутых облаках.
И, босой, с корзиной яблок спелых
Август хлюпает по лужам вдоль садов,
Оставляя летние напевы,
Уходя под варакушкин зов...
Индийская ночь
На спине индийского слона
По краю пустыни закатной
Ведет свое Звездное Войско Луна к истокам Евфрата.
В белый рог трубит, остыл восток,
И сладок жасмин в оголовье
Сливаются ветры и влажный песок с божественной кровью.
Надорвалась времен тетива,
Цветами осыпались стрелы,
Сомкнулись под лапой небесного Льва земные пределы.
Сквозь них проник полночный туман,
В пространстве пульсируют сферы.
Ведет по Земле синий Бог караван единожды в эру.
Он танцем лотоса, янтарём огня
Смеряет движение судеб,
Густеет зарей молоко бытия в железном сосуде.
Ползут светила стаями рыб
И в них рождаются мантры,
Что новыми соками полнят миры, грядущие завтра.
Жаркие луны
В жаркие луны, в теплые ветры
В пляске бельтайнской у диких костров
Я распущу опаленные ленты,
Сброшу людской обгоревший покров.
Пламя обнимет меня, защекочет,
В пепел и дым превратится мой страх.
Ныне рассудят наместники ночи,
Друг ли желанный ты мне или враг.
Разум и душу безбожно пленили
Демона огненный шепот и зов,
Путы горячие тело обвили,
Страстью наполнили сердце и кровь.
Я разверну раскаленные крылья –
В каждом движении дерзость и смех.
Кажется, Сумрак я вечно любила
И вожделела пылающий грех.
Неотделимы от тьмы и от света!
Жаждущий демон, меня воскреси.
В жаркие луны, в теплые ветры
Будет костер наш неугасим.
Алеся В-Стране-Чудес
КФУ, Таврическая академия, г. Симферополь
Девиз: На руке, дарящей розы, всегда останется их аромат.
О себе: Увлекаюсь языками, поэзией, художественным переводом и театром.
Девиз: На руке, дарящей розы, всегда останется их аромат.
О себе: Увлекаюсь языками, поэзией, художественным переводом и театром.
Post
Я хочу, чтобы ты лежал у меня на коленях
И отдыхал. Оставим разговор об изменах.
Течет венозная кровь по моим венам,
Артериальная кровь – по твоим артериям.
Будем буквальными, к черту метафоры!
Не станем предавать анафеме
Все то, что нас с тобой разнит.
Давай смотреть, как солнца диск разлит,
Как его лучи по уставшим лицам ползут,
Рисуя причудливые тени там и тут.
Ты устал. Пожалуйста, отдохни,
Мій воїн без страху, мій ти.
Нас солнце не выдаст, мы спасены
От того, что будет. Тише-тише, лежи.
Голову запрокинь, закрой улыбчивые глаза.
– Слышишь? – Это не гроза, нет-нет, не Гроза.
Проверено. Доказано. Точно. Точка.
Нам так мало времени дано очно,
Но я сдам этот экзамен досрочно.
Мы, как из разных песен строчки,
Поемся в кавере под гитару.
Пара, пары, паре, пару, парой...
Мне не помогают никакие отсрочки,
Все-таки я у мамы дурочка-дочка,
Которая хочет, чтобы ты лежал у нее на коленях,
Забывая о всех ее и твоих изменах.
Ты устал. Пожалуйста, отдохни,
Її воїн без страху, її ти.
Я хочу, чтобы ты лежал у меня на коленях
И отдыхал. Оставим разговор об изменах.
Течет венозная кровь по моим венам,
Артериальная кровь – по твоим артериям.
Будем буквальными, к черту метафоры!
Не станем предавать анафеме
Все то, что нас с тобой разнит.
Давай смотреть, как солнца диск разлит,
Как его лучи по уставшим лицам ползут,
Рисуя причудливые тени там и тут.
Ты устал. Пожалуйста, отдохни,
Мій воїн без страху, мій ти.
Нас солнце не выдаст, мы спасены
От того, что будет. Тише-тише, лежи.
Голову запрокинь, закрой улыбчивые глаза.
– Слышишь? – Это не гроза, нет-нет, не Гроза.
Проверено. Доказано. Точно. Точка.
Нам так мало времени дано очно,
Но я сдам этот экзамен досрочно.
Мы, как из разных песен строчки,
Поемся в кавере под гитару.
Пара, пары, паре, пару, парой...
Мне не помогают никакие отсрочки,
Все-таки я у мамы дурочка-дочка,
Которая хочет, чтобы ты лежал у нее на коленях,
Забывая о всех ее и твоих изменах.
Ты устал. Пожалуйста, отдохни,
Її воїн без страху, її ти.
продолжить чтение...
Закулисье
За кулисой стоит наблюдатель тихо,
Но я бы, пожалуй, дала ему роль.
Он спокойно, без судорожных всхлипов,
Смотрит, как на сцене умирает герой:
Волею судеб в трагичном этюде,
Дух и тело свое поправ.
Да, он судим за то, что беспутен,
Но в глазах толпы - величав.
За кулисы выносят героя в потемках,
Зритель охал и зритель рыдал.
Героя – в гримерку, костюмов примерка,
«Видала, как сегодня сыграл?»
Три звонка и действие новое:
Герой на поправку верно идет.
За кулисой открыто вино терновое:
«Лжет складно, но все-таки лжет...»
За кулисой стоит наблюдатель тихо,
Но я бы, пожалуй, дала ему роль.
Он спокойно, без судорожных всхлипов,
Смотрит, как на сцене умирает герой:
Волею судеб в трагичном этюде,
Дух и тело свое поправ.
Да, он судим за то, что беспутен,
Но в глазах толпы - величав.
За кулисы выносят героя в потемках,
Зритель охал и зритель рыдал.
Героя – в гримерку, костюмов примерка,
«Видала, как сегодня сыграл?»
Три звонка и действие новое:
Герой на поправку верно идет.
За кулисой открыто вино терновое:
«Лжет складно, но все-таки лжет...»
Алексей Матросов
КФУ, Таврическая академия, г. Симферополь
О себе: Стихи пишу на протяжении четырёх лет. Помимо поэзии также увлекаюсь литературой, психологией, в последнее время пытаюсь пробовать себя в журналистике.
О себе: Стихи пишу на протяжении четырёх лет. Помимо поэзии также увлекаюсь литературой, психологией, в последнее время пытаюсь пробовать себя в журналистике.
Бродяге
Расставание – грустное слово,
И улыбка не радостна, нет.
Так прощаться со всеми знакомо,
Возвращаясь – сказать всем «Привет»…
Расстояния – долгие годы,
Поезда, самолёты в пути.
Во все стороны манят дороги,
По морям плывут корабли.
И бродяга гуляет по миру,
Каждый день – что новая жизнь.
Ходит, ищет толь Музу, толь Лиру
Заблудившийся, словно турист.
Пролетают так месяцы, годы,
За зимою приходит весна,
Возвращаясь к знакомым порогам,
Чтоб опять выбрать путь в никуда….
Расставание – грустное слово,
И улыбка не радостна, нет.
Так прощаться со всеми знакомо,
Возвращаясь – сказать всем «Привет»…
Расстояния – долгие годы,
Поезда, самолёты в пути.
Во все стороны манят дороги,
По морям плывут корабли.
И бродяга гуляет по миру,
Каждый день – что новая жизнь.
Ходит, ищет толь Музу, толь Лиру
Заблудившийся, словно турист.
Пролетают так месяцы, годы,
За зимою приходит весна,
Возвращаясь к знакомым порогам,
Чтоб опять выбрать путь в никуда….
продолжить чтение...
Человек нуждается в любви
Человек нуждается в любви,
В безответной пусть, но всё же.
Пусть в холодной, как осенние дожди,
И в трескучей, как январские морозы.
Человек нуждается в любви,
Яркой вспышке где-то в небосклоне,
Лишь одно касание руки,
Голос долгожданный в телефоне.
Человек нуждается в любви,
Хоть в уродливой, как будто Квазимодо,
Только согревала чтоб в груди,
За окном, когда бушует непогода.
Человек нуждается в любви,
Мимолётной, как шальная пуля,
Но любовь не может он найти –
Одинокий человек тоскует.
Твой гость
В гости не приходишь – и не надо,
Я и сам тебя не стану звать,
Выглядит, быть может, это странно,
Посторонним не дано понять.
В гости же к тебе я регулярно,
Направляюсь в месяц раз,
И всегда я прихожу нежданно,
Не боясь, что получу отказ.
Ночь мы просидим с тобой на кухне,
В состоянье лёгкого шофе,
Утром – молча надеваю туфли,
Ухожу я в шляпе и плаще.
Грустно мне обратно возвращаться,
День, неделя – дверь молчит,
Значит, есть причина собираться,
Снова наносить тебе визит.
Владимиру Высоцкому
Ты Гамлета себе создал
И вышел с ним на бис
Ты сам воздвиг свой пьедестал
В безмолвии кулис.
Гитара – твоя жизнь и боль,
Гитара – твоя радость, утешенье.
Был на верхах в изгнании король,
Зато в народе песни твои пели.
И никогда ты с властью не дружил,
Ведь не любил ни лести, ни обмана
Всю правду смело говорил
В глаза всем оппонентам прямо.
Вся жизнь была как яркий фейерверк:
Падения, взлёты, вспышки;
Ты не стремился нас покинуть, нет,
Ты не стремился, но, увы, так вышло.
Не верили тогда, не верится сейчас,
Ты навсегда Володя с нами.
Твои глаза, и хриплый бас,
И строки, что в сердца запали.
Спасибо же Володя, что живой,
Живее всех живых, сказал бы,
Коней скорее напои водой,
Перебирая струны старенькой гитары….
Иосифу Бродскому
Читайте Бродского, друзья!
В нём истина, хоть в каждом его слове –
Совсем не новая мораль,
Совсем не новые герои.
В нём мир открыт, каким он был,
Каким он есть, каким он будет,
И напряжение всех сил –
Ведь кто-то всё равно осудит.
Философ с сигаретою в руке,
Он обо всём так рассуждает здраво.
Люблю я Бродского друзья,
Люблю, и признаюсь вам в этом прямо!
Человек нуждается в любви,
В безответной пусть, но всё же.
Пусть в холодной, как осенние дожди,
И в трескучей, как январские морозы.
Человек нуждается в любви,
Яркой вспышке где-то в небосклоне,
Лишь одно касание руки,
Голос долгожданный в телефоне.
Человек нуждается в любви,
Хоть в уродливой, как будто Квазимодо,
Только согревала чтоб в груди,
За окном, когда бушует непогода.
Человек нуждается в любви,
Мимолётной, как шальная пуля,
Но любовь не может он найти –
Одинокий человек тоскует.
Твой гость
В гости не приходишь – и не надо,
Я и сам тебя не стану звать,
Выглядит, быть может, это странно,
Посторонним не дано понять.
В гости же к тебе я регулярно,
Направляюсь в месяц раз,
И всегда я прихожу нежданно,
Не боясь, что получу отказ.
Ночь мы просидим с тобой на кухне,
В состоянье лёгкого шофе,
Утром – молча надеваю туфли,
Ухожу я в шляпе и плаще.
Грустно мне обратно возвращаться,
День, неделя – дверь молчит,
Значит, есть причина собираться,
Снова наносить тебе визит.
Владимиру Высоцкому
Ты Гамлета себе создал
И вышел с ним на бис
Ты сам воздвиг свой пьедестал
В безмолвии кулис.
Гитара – твоя жизнь и боль,
Гитара – твоя радость, утешенье.
Был на верхах в изгнании король,
Зато в народе песни твои пели.
И никогда ты с властью не дружил,
Ведь не любил ни лести, ни обмана
Всю правду смело говорил
В глаза всем оппонентам прямо.
Вся жизнь была как яркий фейерверк:
Падения, взлёты, вспышки;
Ты не стремился нас покинуть, нет,
Ты не стремился, но, увы, так вышло.
Не верили тогда, не верится сейчас,
Ты навсегда Володя с нами.
Твои глаза, и хриплый бас,
И строки, что в сердца запали.
Спасибо же Володя, что живой,
Живее всех живых, сказал бы,
Коней скорее напои водой,
Перебирая струны старенькой гитары….
Иосифу Бродскому
Читайте Бродского, друзья!
В нём истина, хоть в каждом его слове –
Совсем не новая мораль,
Совсем не новые герои.
В нём мир открыт, каким он был,
Каким он есть, каким он будет,
И напряжение всех сил –
Ведь кто-то всё равно осудит.
Философ с сигаретою в руке,
Он обо всём так рассуждает здраво.
Люблю я Бродского друзья,
Люблю, и признаюсь вам в этом прямо!
София Гришина
КФУ, Таврическая академия, г. Симферополь
Девиз: Творческий человек должен быть
талантлив во всем.
Девиз: Творческий человек должен быть
талантлив во всем.
Сгораем дотла
(цикл)
III
Ты тоже плачешь в темноте,
Пугая всхлипами прохожих,
Так одиноко в пустоте,
Где нет, увы, деньков погожих.
И снова ты бежишь один,
И в мире света, полуночных
Пугаешь птиц, рассветный дым
Играет красками не схожих.
(цикл)
III
Ты тоже плачешь в темноте,
Пугая всхлипами прохожих,
Так одиноко в пустоте,
Где нет, увы, деньков погожих.
И снова ты бежишь один,
И в мире света, полуночных
Пугаешь птиц, рассветный дым
Играет красками не схожих.
продолжить чтение...
Осенний гербарий
II
Мы встречаемся редко,
Озаряя улыбкой,
Сердце плавили метко,
Жизнь считали ошибкой.
Оглянуться не смея,
Пожимаем плечами,
Ты, быть может, не смелый –
Я не стану началом.
Ветер стонет от боли,
Листья падают серо.
Ты не скажешь мне слова –
Я забыть не посмела.
* * *
Остались чувства без ответа,
Судьбы злой рок ее нашел.
Была бы счастлива Елена,
Если бы он не подошел?
Закрыв от страсти ставни окон,
Запрятав в коробы слова,
Слились и вместе с водостоком
Ее мечты и сны. Она
Бежит от жизни, мира. Правда
Ей колит сердце дотемна.
Оставив счастье у истока,
Берет огонь души сполна.
Скрываясь в мраке заточенья,
Не освещая себе путь,
Сидит в овраге на поленьях,
Сидит и ждет кого-нибудь.
* * *
Охрипшего крика
Не слышно на воле.
Притихшего друга
В застывшей неволе.
Мы ищем ответы,
Вопрос умаляя,
И примем советы,
Былое стирая.
Укрыться б от бури,
Заснуть в тихом саде,
Под звуки бандуры
Забыться в прохладе.
Оставив надежду,
Оставив запреты,
Мы тянемся к свету.
Мы ищем ответы.
Эхо
Разорвись на других. Разорвись,
С ближним другом своим поделись.
Расскажи ты другим. Расскажи,
Дни и ночи для всех развяжи.
Отдели от других. Отдели
Сердце, мысли, поступки свои.
Прикажи помолчать. Закричи!
Что осталось внутри отпусти.
Кто теперь остается в тиши?
Рядом душу свою положил?
Тихо стынет твой голос в глуши.
Эхо шумом листвы дорожит.
II
Мы встречаемся редко,
Озаряя улыбкой,
Сердце плавили метко,
Жизнь считали ошибкой.
Оглянуться не смея,
Пожимаем плечами,
Ты, быть может, не смелый –
Я не стану началом.
Ветер стонет от боли,
Листья падают серо.
Ты не скажешь мне слова –
Я забыть не посмела.
* * *
Остались чувства без ответа,
Судьбы злой рок ее нашел.
Была бы счастлива Елена,
Если бы он не подошел?
Закрыв от страсти ставни окон,
Запрятав в коробы слова,
Слились и вместе с водостоком
Ее мечты и сны. Она
Бежит от жизни, мира. Правда
Ей колит сердце дотемна.
Оставив счастье у истока,
Берет огонь души сполна.
Скрываясь в мраке заточенья,
Не освещая себе путь,
Сидит в овраге на поленьях,
Сидит и ждет кого-нибудь.
* * *
Охрипшего крика
Не слышно на воле.
Притихшего друга
В застывшей неволе.
Мы ищем ответы,
Вопрос умаляя,
И примем советы,
Былое стирая.
Укрыться б от бури,
Заснуть в тихом саде,
Под звуки бандуры
Забыться в прохладе.
Оставив надежду,
Оставив запреты,
Мы тянемся к свету.
Мы ищем ответы.
Эхо
Разорвись на других. Разорвись,
С ближним другом своим поделись.
Расскажи ты другим. Расскажи,
Дни и ночи для всех развяжи.
Отдели от других. Отдели
Сердце, мысли, поступки свои.
Прикажи помолчать. Закричи!
Что осталось внутри отпусти.
Кто теперь остается в тиши?
Рядом душу свою положил?
Тихо стынет твой голос в глуши.
Эхо шумом листвы дорожит.
Сергей Михайлов
КФУ, Таврическая академия, г. Керч
Цвети, цветик мой, свети свято, свет!
Кто опоясался плясками, ты ль, поэт?
Встретится встречное – тело неспелое,
В рупор ораторский мы бы вам спели бы,
Всё о чём мыслите, нужно ль вам, нужно ль вам?
Там незабудочек лепестков кружево,
Это ль фонарное сердце там светится?
Бег – колесницею, то бред – околесица,
Вижу: внимает нам в ступоре ропотом,
Гром этих пролов, нам горло в гарроту, но
Чаще стучит в этих венах горячих пульс.
Дайте мне слово – я выстелю, вытянусь.
Выстрелю строками из строчных истоков и
Ввысь до вершин этой далью далекою,
Рысью закатною выползу на лучи –
Мёртвый поэт меня этому научил.
Нарциссы у озера, им нравится быть одним,
Но все же прижмусь, я все ж приголублю их.
Грудой железною метит и мечется
Душа-танцовщица и тело разведчика.
Буду внимать этим звездам – их тысячи,
Залпом апрельским черемуха высечет.
Проснусь в этом запахе пряного, терпкого,
Маюсь, и май уж не знает об этом, он
Видит: цветущее, вертится спелое...
В рупор ораторский мы бы вам спели бы.
Кто опоясался плясками, ты ль, поэт?
Встретится встречное – тело неспелое,
В рупор ораторский мы бы вам спели бы,
Всё о чём мыслите, нужно ль вам, нужно ль вам?
Там незабудочек лепестков кружево,
Это ль фонарное сердце там светится?
Бег – колесницею, то бред – околесица,
Вижу: внимает нам в ступоре ропотом,
Гром этих пролов, нам горло в гарроту, но
Чаще стучит в этих венах горячих пульс.
Дайте мне слово – я выстелю, вытянусь.
Выстрелю строками из строчных истоков и
Ввысь до вершин этой далью далекою,
Рысью закатною выползу на лучи –
Мёртвый поэт меня этому научил.
Нарциссы у озера, им нравится быть одним,
Но все же прижмусь, я все ж приголублю их.
Грудой железною метит и мечется
Душа-танцовщица и тело разведчика.
Буду внимать этим звездам – их тысячи,
Залпом апрельским черемуха высечет.
Проснусь в этом запахе пряного, терпкого,
Маюсь, и май уж не знает об этом, он
Видит: цветущее, вертится спелое...
В рупор ораторский мы бы вам спели бы.
продолжить чтение...
Впитать лень и
Столь потешный треск
Иль любовь площадной светотени?
Осознание милых ладоней, их блеск,
Что прекрасней лиловой сирени.
Как черпать мне звезды в озерах ковшом,
Пережёвывая в легких эхо?
Я б достал обомлевших костей мешок,
Дожидаясь сияния этого.
Как теперь для меня оросить все цветы,
Знать, воистину вечным морем?
Я прошу тебя странная, милая, ты
Сегодня останься в поле,
Там, среди тысяч терновых высот
Пригожему свету нет лиры,
Голубым переливом дыхание вольет
Песчинки небесной пыли!
Как верить лунному бегу всегда?
Ведь ветер несносно лает,
Но вижу: хвостатая череда
Из лужи её лакает.
Теперь же у счастья телесны резцы,
И пьют синеву они эту,
Как в темени розы – души антрацит,
Так сердце кипит поэта!
И всё ж, дорогая, пусти так печаль
Скитаться китом румяным,
И лепты солнечного луча
Мне хватит согреть океаны.
Мне и тебе
Мне и тебе, любимым, большим,
Нам, которым сердечно свыклись,
Свет, на рассвете зарево сшив,
С богом беседует с выси,
"Ройтесь в звезд беге", – а здесь горизонт
В луны серебро расточится,
Бреду на распятие, облачный зонт
Врасплох по полу влачится.
Куда ведь ни глянь: как сплошь мне знаком
Солнечный блик до прыти,
Он разоденется в стыке веков,
Жаркую шею вытянув.
Прольется как тверди молочная смесь,
Обрызгав белизною льнов,
Что мне, выдумав, еще перечесть,
Я знаю, что я влюблен.
Вольюсь в переулок, шаркнув пальто
Об дверь, а за ней дома,
Выпуклых зданий немой моветон
Придет на замену нам.
Милая, золото, мне ли писать
Горя и смолкая? А после –
Бог от любви ведь великой и сам
Себя же на шее носит.
Видать, твое платье, точно шифон
В глуме сердечном искрится,
Но вот незадачливо – плеть, эшафот
Как площади стан растворился.
Врастут наши кости в почву немых,
Потом порастут цветами,
Кромешного города черный порыв,
Как жаль, что нас в нем не станет.
Столь потешный треск
Иль любовь площадной светотени?
Осознание милых ладоней, их блеск,
Что прекрасней лиловой сирени.
Как черпать мне звезды в озерах ковшом,
Пережёвывая в легких эхо?
Я б достал обомлевших костей мешок,
Дожидаясь сияния этого.
Как теперь для меня оросить все цветы,
Знать, воистину вечным морем?
Я прошу тебя странная, милая, ты
Сегодня останься в поле,
Там, среди тысяч терновых высот
Пригожему свету нет лиры,
Голубым переливом дыхание вольет
Песчинки небесной пыли!
Как верить лунному бегу всегда?
Ведь ветер несносно лает,
Но вижу: хвостатая череда
Из лужи её лакает.
Теперь же у счастья телесны резцы,
И пьют синеву они эту,
Как в темени розы – души антрацит,
Так сердце кипит поэта!
И всё ж, дорогая, пусти так печаль
Скитаться китом румяным,
И лепты солнечного луча
Мне хватит согреть океаны.
Мне и тебе
Мне и тебе, любимым, большим,
Нам, которым сердечно свыклись,
Свет, на рассвете зарево сшив,
С богом беседует с выси,
"Ройтесь в звезд беге", – а здесь горизонт
В луны серебро расточится,
Бреду на распятие, облачный зонт
Врасплох по полу влачится.
Куда ведь ни глянь: как сплошь мне знаком
Солнечный блик до прыти,
Он разоденется в стыке веков,
Жаркую шею вытянув.
Прольется как тверди молочная смесь,
Обрызгав белизною льнов,
Что мне, выдумав, еще перечесть,
Я знаю, что я влюблен.
Вольюсь в переулок, шаркнув пальто
Об дверь, а за ней дома,
Выпуклых зданий немой моветон
Придет на замену нам.
Милая, золото, мне ли писать
Горя и смолкая? А после –
Бог от любви ведь великой и сам
Себя же на шее носит.
Видать, твое платье, точно шифон
В глуме сердечном искрится,
Но вот незадачливо – плеть, эшафот
Как площади стан растворился.
Врастут наши кости в почву немых,
Потом порастут цветами,
Кромешного города черный порыв,
Как жаль, что нас в нем не станет.
Оксана Утева
г. Красноярск
Мне снится море каждый день. Такое синее…
В нём пена плещется у ног. Ты к ней неси меня.
Там выстлано камнями дно. Вода ― стеклянная.
Там мы не кончимся с тобой. Мы ― постоянная,
Мы ― неразлучное совсем и неразлейное
Водой и морем. Непростое. Нелинейное.
В тебе ― морская глубина, холодно-синяя,
Но я смогу дойти до дна.
Я очень сильная.
В нём пена плещется у ног. Ты к ней неси меня.
Там выстлано камнями дно. Вода ― стеклянная.
Там мы не кончимся с тобой. Мы ― постоянная,
Мы ― неразлучное совсем и неразлейное
Водой и морем. Непростое. Нелинейное.
В тебе ― морская глубина, холодно-синяя,
Но я смогу дойти до дна.
Я очень сильная.
продолжить чтение...
Я видела, как зажигались фонари,
Проулки осыпая гроздью света,
Как мраморное небо до зари
Готовилось к принятию рассвета.
Как гасли окна. Белая луна
Водила хороводы над домами,
И звёзды падали, и падала земля,
Хоть то не ощущалось под ногами.
И снова свет всей гаммы желтизны
Под вечер загорался на высотках.
Шёл день за ночью, и сбывались сны
О замерших во льду подводных лодках,
О колком инее, что (сколько ни бери)
Растает, не удержится на пальцах.
И гасли темнотою фонари,
Учившие гореть и не сдаваться.
* * *
Ты прекрасна в любом из своих обличий,
В любом из времён, согретых горячим солнцем.
И сотни твоих, кричащих на мир, отличий
Укажут на путь к тому, что ещё вернётся.
Совершенство так зыбко и отлично от идеала.
Оно прячется в ярких точках твоих веснушек,
В сизой белости рук, будто крови ничтожно мало,
В непокорности локонов, пляшущих по подушке.
Пусть весь мир, как стена,
Но ты лучший из всех кирпичик,
Обожжённый иначе, навеки и безвозвратно.
Ты прекрасна, послушай! ― в любом из своих обличий...
Не давай никому тебя убедить в обратном.
Проулки осыпая гроздью света,
Как мраморное небо до зари
Готовилось к принятию рассвета.
Как гасли окна. Белая луна
Водила хороводы над домами,
И звёзды падали, и падала земля,
Хоть то не ощущалось под ногами.
И снова свет всей гаммы желтизны
Под вечер загорался на высотках.
Шёл день за ночью, и сбывались сны
О замерших во льду подводных лодках,
О колком инее, что (сколько ни бери)
Растает, не удержится на пальцах.
И гасли темнотою фонари,
Учившие гореть и не сдаваться.
* * *
Ты прекрасна в любом из своих обличий,
В любом из времён, согретых горячим солнцем.
И сотни твоих, кричащих на мир, отличий
Укажут на путь к тому, что ещё вернётся.
Совершенство так зыбко и отлично от идеала.
Оно прячется в ярких точках твоих веснушек,
В сизой белости рук, будто крови ничтожно мало,
В непокорности локонов, пляшущих по подушке.
Пусть весь мир, как стена,
Но ты лучший из всех кирпичик,
Обожжённый иначе, навеки и безвозвратно.
Ты прекрасна, послушай! ― в любом из своих обличий...
Не давай никому тебя убедить в обратном.
Нордическая
г. Москва
Я хотела сказки, в которой можно
Просыпаться тихо и осторожно,
Чтобы кто-то ласково обнимал –
И сама к себе призвала финал.
Принц остался тенью, мечтой наивной,
Я – удобной каждому половиной,
Но пора бы прошлое оттолкнуть,
Чтобы выбрать собственный новый путь.
Там я буду... больше, сильнее, ярче,
Если только хватит любой удачи,
То смогу стать правильнее, чем есть,
Потому я здесь.
Просыпаться тихо и осторожно,
Чтобы кто-то ласково обнимал –
И сама к себе призвала финал.
Принц остался тенью, мечтой наивной,
Я – удобной каждому половиной,
Но пора бы прошлое оттолкнуть,
Чтобы выбрать собственный новый путь.
Там я буду... больше, сильнее, ярче,
Если только хватит любой удачи,
То смогу стать правильнее, чем есть,
Потому я здесь.
продолжить чтение...
Как живая, вырву из сердца треть –
Подойди, попробуй ее на вкус,
Дай мне, боже, что-нибудь, чтобы петь,
Дальше я уж как-нибудь разберусь.
* * *
Если любовь такая, как говорят,
Я не хочу держать в себе этот яд,
Я не должна ломаться в четвертый раз
Ради того, кто прежде меня не спас.
Если любовь такая, как я хочу,
Молча прижмись плечом к моему плечу,
Не потеряйся в белом густом дыму,
Дай мне ладонь. И я тебя обниму.
* * *
В темноте тяжелой и настоящей
Кто искал спасения, тот обрящет
Только боль безжалостную без края,
Я не знал – я знаю, что умираю,
И иду к тебе через все, что вижу.
Сделай вдох, мы будем друг к другу ближе,
Сделай шаг, мы сможем вернуться вместе,
Сколько я иду к тебе? Сто лет? Двести?
Ты одна среди этой черной своры,
Подожди меня. Я сейчас, я скоро.
* * *
Не убьешь меня утром? Кожу со зла сожжешь,
Так я выращу сотни, тысячи твердых кож,
Жабье сердце не дрогнет, руки не прогорят,
Я латаю их девятнадцатый год подряд.
А научишь жалеть да крылья прибережешь,
Подарю тебе белый хлеб да хороший нож,
Поцелуем от страшной смерти заговорю,
Я твоя, я дурное выведу к октябрю.
Спи, мой ласковый, трав туманных не тревожь,
От живого болото просит живую дрожь,
От тебя заберу прямую стрелу в груди.
Полюби меня.
Полюби меня.
Подойди.
* * *
Я учусь говорить легко, и скрываться ловко,
И держаться ровней, работая на износ.
Солнце греет мне горло, сдавленное футболкой,
Но не сушит глаза, оставшиеся без слез.
* * *
Значит, несчастий будет всего тринадцать –
Дальше легко, спокойно до тошноты.
Свет мой, скажи, кого я должна бояться,
Если со мной останешься только ты?
* * *
Тот кусок, который ты разглядела,
Уже двадцать лет как не связан с телом:
Сам собой ведом, сам собой пробит,
Мне в одном лишь радость, что не болит.
Я б его забросила и зашила,
Но дрожит и бьется дурная жила,
Потихоньку слившаяся с душой,
Чтобы все мне было нехорошо.
И с такой прерывистой, слабой связью
Я должна ответить словесной вязью
На любой подброшенный мне удар.
Объясни, где видишь господний дар.
* * *
Перерыв – последнее, что мне нужно,
Я качусь к нему, но скриплю натужно
Как тупое пятое колесо,
Когда все четыре сошли в песок.
Но остаться страшно, расстаться – больно,
Если б я собой не была довольна,
То давно слетела бы в никуда
Как телега, встретившая удар.
Ничего: как поезд, пробивший стену,
Я найду, куда себя деть, и дену,
И тогда, себе посмотрев в глаза,
Я устало тресну по тормозам.
Подойди, попробуй ее на вкус,
Дай мне, боже, что-нибудь, чтобы петь,
Дальше я уж как-нибудь разберусь.
* * *
Если любовь такая, как говорят,
Я не хочу держать в себе этот яд,
Я не должна ломаться в четвертый раз
Ради того, кто прежде меня не спас.
Если любовь такая, как я хочу,
Молча прижмись плечом к моему плечу,
Не потеряйся в белом густом дыму,
Дай мне ладонь. И я тебя обниму.
* * *
В темноте тяжелой и настоящей
Кто искал спасения, тот обрящет
Только боль безжалостную без края,
Я не знал – я знаю, что умираю,
И иду к тебе через все, что вижу.
Сделай вдох, мы будем друг к другу ближе,
Сделай шаг, мы сможем вернуться вместе,
Сколько я иду к тебе? Сто лет? Двести?
Ты одна среди этой черной своры,
Подожди меня. Я сейчас, я скоро.
* * *
Не убьешь меня утром? Кожу со зла сожжешь,
Так я выращу сотни, тысячи твердых кож,
Жабье сердце не дрогнет, руки не прогорят,
Я латаю их девятнадцатый год подряд.
А научишь жалеть да крылья прибережешь,
Подарю тебе белый хлеб да хороший нож,
Поцелуем от страшной смерти заговорю,
Я твоя, я дурное выведу к октябрю.
Спи, мой ласковый, трав туманных не тревожь,
От живого болото просит живую дрожь,
От тебя заберу прямую стрелу в груди.
Полюби меня.
Полюби меня.
Подойди.
* * *
Я учусь говорить легко, и скрываться ловко,
И держаться ровней, работая на износ.
Солнце греет мне горло, сдавленное футболкой,
Но не сушит глаза, оставшиеся без слез.
* * *
Значит, несчастий будет всего тринадцать –
Дальше легко, спокойно до тошноты.
Свет мой, скажи, кого я должна бояться,
Если со мной останешься только ты?
* * *
Тот кусок, который ты разглядела,
Уже двадцать лет как не связан с телом:
Сам собой ведом, сам собой пробит,
Мне в одном лишь радость, что не болит.
Я б его забросила и зашила,
Но дрожит и бьется дурная жила,
Потихоньку слившаяся с душой,
Чтобы все мне было нехорошо.
И с такой прерывистой, слабой связью
Я должна ответить словесной вязью
На любой подброшенный мне удар.
Объясни, где видишь господний дар.
* * *
Перерыв – последнее, что мне нужно,
Я качусь к нему, но скриплю натужно
Как тупое пятое колесо,
Когда все четыре сошли в песок.
Но остаться страшно, расстаться – больно,
Если б я собой не была довольна,
То давно слетела бы в никуда
Как телега, встретившая удар.
Ничего: как поезд, пробивший стену,
Я найду, куда себя деть, и дену,
И тогда, себе посмотрев в глаза,
Я устало тресну по тормозам.
Маша Романюк
г. Красноярск
* * *
Я это знала. Любовь пропала:
Срывалась под складками одеяла
От повсеместного безнадежья.
Все беды мира не отвернешь, я
Очень рада, что это правда,
И ждать понапрасну уже не надо.
Обняв твою голову на прощанье
Киваю псу, ухожу с вещами.
Я это знала. Любовь пропала:
Срывалась под складками одеяла
От повсеместного безнадежья.
Все беды мира не отвернешь, я
Очень рада, что это правда,
И ждать понапрасну уже не надо.
Обняв твою голову на прощанье
Киваю псу, ухожу с вещами.
продолжить чтение...
В Неверленд по нарастающей прямо и до самого поворота
В последнее время мне очень нравится,
Что я неканоническая красавица,
Что у меня нет денег на бензин и прочее,
Проблемами политики не озабочена,
Меня пугают меховые шубы, толстые кошельки.
Мне хотелось бы жить в маленьком домике у реки,
Слушать LCD soundsystem, читать книжки,
Придумывать истории для своего мальчишки.
У меня в шкафу есть ангелы, медведи, варенье,
Любимый свитер, стабильное настроение,
Немного подавленное. Я обеспокоена
Тем, что где-то голод, холодно, где-то идут войны,
А у нас тепло, мы едим и спим, даже слишком много,
Все тропинки сходятся. сложно выбрать одну дорогу.
Рисуя самолеты, мечтала улететь (не скажу куда)
Мне нужен был воздух, чуть больше неба, земля, вода,
Но проблемы остаются независимо от времени и мест,
Я доела скитлз, отменила все перелёты и переезд
И ввела в моду отрешенность, сбивчивость, чистоту.
(если есть идеи – пиши. Что-то еще введу)
Позвонила друзьям, по-взрослому поговорила с сыном дяди.
Ему три года, но интеллект уже читается во взгляде.
На айпод записала тихое, почистила на ноутбуке рабочий стол,
Поспорила с братом о приоритетах – орбит или дирол.
Выбранная нами жизнь вполне понятна, в ней неглубоко, уютно,
Там на улицах так же невыносимо: мусор в подъездах, блюют, но
Помнишь, говорили о чайниках с ситечками и свистками,
Холодильниках с наклейками? Да, мы портим этот мир сами.
Не испортиться внутренне – вот такая у нас задача.
Залезай ко мне в шкаф, посидим там с медведями, поплачем,
И еще у меня есть идея, пока никто не застукал,
Приноси свои нитки, будем печь печенье и шить кукол
В последнее время мне очень нравится,
Что я неканоническая красавица,
Что у меня нет денег на бензин и прочее,
Проблемами политики не озабочена,
Меня пугают меховые шубы, толстые кошельки.
Мне хотелось бы жить в маленьком домике у реки,
Слушать LCD soundsystem, читать книжки,
Придумывать истории для своего мальчишки.
У меня в шкафу есть ангелы, медведи, варенье,
Любимый свитер, стабильное настроение,
Немного подавленное. Я обеспокоена
Тем, что где-то голод, холодно, где-то идут войны,
А у нас тепло, мы едим и спим, даже слишком много,
Все тропинки сходятся. сложно выбрать одну дорогу.
Рисуя самолеты, мечтала улететь (не скажу куда)
Мне нужен был воздух, чуть больше неба, земля, вода,
Но проблемы остаются независимо от времени и мест,
Я доела скитлз, отменила все перелёты и переезд
И ввела в моду отрешенность, сбивчивость, чистоту.
(если есть идеи – пиши. Что-то еще введу)
Позвонила друзьям, по-взрослому поговорила с сыном дяди.
Ему три года, но интеллект уже читается во взгляде.
На айпод записала тихое, почистила на ноутбуке рабочий стол,
Поспорила с братом о приоритетах – орбит или дирол.
Выбранная нами жизнь вполне понятна, в ней неглубоко, уютно,
Там на улицах так же невыносимо: мусор в подъездах, блюют, но
Помнишь, говорили о чайниках с ситечками и свистками,
Холодильниках с наклейками? Да, мы портим этот мир сами.
Не испортиться внутренне – вот такая у нас задача.
Залезай ко мне в шкаф, посидим там с медведями, поплачем,
И еще у меня есть идея, пока никто не застукал,
Приноси свои нитки, будем печь печенье и шить кукол
Ксюша Севастьянова
НИУ ВШЭ, г. Санкт-Петербург
* * *
Льёт утром солнце рассвета пятна,
Прозрачным горном небес трубя.
Я полюбила тебя внезапно
И неожиданно для себя.
Белёсым солнцем едва согрета,
Взамен касаний твоей руки.
Любить тебя — как любить рассветы:
Они прекрасны, но далеки.
Светает быстро, а ты попробуй
Рассветы (сможешь ли?) обмани!
Они, поверье есть, для особых.
Кто рано встал — для того они.
Зимой подавно, но чаще летом
Блестят рассветные купола.
Любить тебя — как любить рассветы.
И я опять тебя проспала.
Льёт утром солнце рассвета пятна,
Прозрачным горном небес трубя.
Я полюбила тебя внезапно
И неожиданно для себя.
Белёсым солнцем едва согрета,
Взамен касаний твоей руки.
Любить тебя — как любить рассветы:
Они прекрасны, но далеки.
Светает быстро, а ты попробуй
Рассветы (сможешь ли?) обмани!
Они, поверье есть, для особых.
Кто рано встал — для того они.
Зимой подавно, но чаще летом
Блестят рассветные купола.
Любить тебя — как любить рассветы.
И я опять тебя проспала.
Евгения Симакова
Сибирский Федеральный Университет, г. Красноярск
* * *
Я руки к тебе протяну:
Мы тут, на войне, безоружные,
А слово всадить мне в спину –
Простительнее, чем нож,
Но лучше от рук твоих,
Чем этого равнодушия…
Давай, если я умру,
То ты меня подберёшь?
Давай, если я умру,
Ты вместе со мной умрёшь?
Я руки к тебе протяну:
Мы тут, на войне, безоружные,
А слово всадить мне в спину –
Простительнее, чем нож,
Но лучше от рук твоих,
Чем этого равнодушия…
Давай, если я умру,
То ты меня подберёшь?
Давай, если я умру,
Ты вместе со мной умрёшь?
продолжить чтение...
Мы играли с тобой в подростков
Во взбесившихся светофорах,
На заполненных перекрёстках
Мы играли с тобой в подростков –
Только руки, без разговоров.
Нам как будто опять шестнадцать:
Джинсы, майки, толстовки, кроссы…
Разве кто-то позволит взрослым
Просто брать и не притворяться?
Говорить обо всём на свете,
Не смотреть на других тревожно…
Нам сегодня с тобою можно
В переулке по сигарете.
Можно всё. На одной постели.
Только страшно, что утро после
Превратит нас в холодных взрослых,
Что встречаются раз в неделю
И на улице осторожно
Прячут в шарф синяки на шее.
Не хочу так и не умею.
Я останусь подростком,
Можно?
* * *
Я в толпе этих лиц бесстрастных так боюсь потерять своё.
Каждый прячет за спину руки, чтобы крепче держать ружьё.
Каждый смотрит в глаза мои и притворно так о любви…
А ты, молча, попробуй просто, просто сам её проживи?
Руки – дрожью, но не от ветра. Полегчает ли перед сном?
Вот ты снова считаешь метры, и по чувствам идёшь пешком,
И молчанием бьёшь о стены, душу шьёшь свою изнутри,
Ты стоял на коленях или...?
Я стою. На меня смотри.
Я стою на картонных фразах, что ломаются подо мной,
Я стою на твоих отказах и притворствах твоих, родной.
Не держи за спиною руки, из кармана достань патрон,
Забери половину сердца – и носи его как кулон.
Во взбесившихся светофорах,
На заполненных перекрёстках
Мы играли с тобой в подростков –
Только руки, без разговоров.
Нам как будто опять шестнадцать:
Джинсы, майки, толстовки, кроссы…
Разве кто-то позволит взрослым
Просто брать и не притворяться?
Говорить обо всём на свете,
Не смотреть на других тревожно…
Нам сегодня с тобою можно
В переулке по сигарете.
Можно всё. На одной постели.
Только страшно, что утро после
Превратит нас в холодных взрослых,
Что встречаются раз в неделю
И на улице осторожно
Прячут в шарф синяки на шее.
Не хочу так и не умею.
Я останусь подростком,
Можно?
* * *
Я в толпе этих лиц бесстрастных так боюсь потерять своё.
Каждый прячет за спину руки, чтобы крепче держать ружьё.
Каждый смотрит в глаза мои и притворно так о любви…
А ты, молча, попробуй просто, просто сам её проживи?
Руки – дрожью, но не от ветра. Полегчает ли перед сном?
Вот ты снова считаешь метры, и по чувствам идёшь пешком,
И молчанием бьёшь о стены, душу шьёшь свою изнутри,
Ты стоял на коленях или...?
Я стою. На меня смотри.
Я стою на картонных фразах, что ломаются подо мной,
Я стою на твоих отказах и притворствах твоих, родной.
Не держи за спиною руки, из кармана достань патрон,
Забери половину сердца – и носи его как кулон.
Алёна Мелещенко
г. Красноярск
Молчи громче!
Молчи громче!
На крыше высотки
Или
В подушку
Срывая голос.
Пожалуйста, громче!
Когда в универах
Нам
Промывают мозги
Цитатами Фрейда
И Юнга.
Видят во всем отголоски
Нашего альтер-эго
Или как там его?..
Пожалуйста, громче!
Никто не услышит возглас,
Кроме
Старика Бога,
С которым нам по пути.
Молчи громче!
Ломая ногти, кусками проталкивая
Воздух
В маршрутках по пробкам,
Нам до конечной еще остановки
Долго.
Если, вдруг, ты...
Здесь не решишь сойти.
Молчи громче!
На крыше высотки
Или
В подушку
Срывая голос.
Пожалуйста, громче!
Когда в универах
Нам
Промывают мозги
Цитатами Фрейда
И Юнга.
Видят во всем отголоски
Нашего альтер-эго
Или как там его?..
Пожалуйста, громче!
Никто не услышит возглас,
Кроме
Старика Бога,
С которым нам по пути.
Молчи громче!
Ломая ногти, кусками проталкивая
Воздух
В маршрутках по пробкам,
Нам до конечной еще остановки
Долго.
Если, вдруг, ты...
Здесь не решишь сойти.
Дарёна Хэйл
Член Союза российских писателей, лауреатка Премии главы города Красноярска в области культуры, г. Красноярск.
Со мной всё в порядке
2L.
Со мной всё почти в порядке — до первой хорошей песни,
До первого текста в ленте, написанного «про нас».
Ты можешь в меня не верить,
Но я... Я стараюсь, честно.
Я, правда, пытаюсь делать как лучше на этот раз.
Я делаю спорт и много читаю занятных книжек,
Я изо всех сил стараюсь хорошей подругой быть.
Со мной всё почти в порядке.
Я просто пытаюсь выжить,
Не делая допущений,
Не ставя на «Если бы».
Я просто пытаюсь больше не думать о невозможном,
Не ставить себе задачи понять, чего ты хотел,
О чём ты молчал, и что там осталось в недавнем прошлом…
Со мной всё почти в порядке.
Надеюсь, и ты там цел.
Со мной всё почти в порядке —
Не то чтобы я несчастна.
Не то чтобы мне хотелось… А, впрочем, хотелось бы.
Но это уже неважно. Я профи по этой части:
Я здорово притворяюсь,
Что ты мне не нужен был.
Я здорово притворяюсь: как будто играю в прятки
С собой и другими тоже. Спокойствие во плоти.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти…
Почти.
2L.
Со мной всё почти в порядке — до первой хорошей песни,
До первого текста в ленте, написанного «про нас».
Ты можешь в меня не верить,
Но я... Я стараюсь, честно.
Я, правда, пытаюсь делать как лучше на этот раз.
Я делаю спорт и много читаю занятных книжек,
Я изо всех сил стараюсь хорошей подругой быть.
Со мной всё почти в порядке.
Я просто пытаюсь выжить,
Не делая допущений,
Не ставя на «Если бы».
Я просто пытаюсь больше не думать о невозможном,
Не ставить себе задачи понять, чего ты хотел,
О чём ты молчал, и что там осталось в недавнем прошлом…
Со мной всё почти в порядке.
Надеюсь, и ты там цел.
Со мной всё почти в порядке —
Не то чтобы я несчастна.
Не то чтобы мне хотелось… А, впрочем, хотелось бы.
Но это уже неважно. Я профи по этой части:
Я здорово притворяюсь,
Что ты мне не нужен был.
Я здорово притворяюсь: как будто играю в прятки
С собой и другими тоже. Спокойствие во плоти.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти в порядке.
Со мной всё почти…
Почти.
продолжить чтение...
Если честно
Вот небо качает седой головою,
Монетку роняя в загорье.
Ещё полчаса — и я буду с тобою.
Ты знаешь, созрела теория.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь за дальними вязами…
Никто никогда, знаешь, не умирает —
Вот кто бы чего ни рассказывал.
Никто никогда не уходит навечно.
Над первыми ветками вербными,
Смотри, где-то там загорается млечный —
Тебе освещает, наверное.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь за тёмными тисами…
Никто, если честно, не умирает —
И всё равно, что там написано
В бумажке, помятой у самого края,
Заботливо вчетверо свёрнутой.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь в пустующей комнате…
Пусть небо качает седой головою,
С полосками-тучками тонкими…
Отныне навечно ты будешь со мною:
От высохшей глины каёмками,
Поющими птицами (целая стая!)
И снегом, ещё нерастаявшим…
Никто, если честно, не умирает,
Скажи это всем умирающим.
За рёбра к любимым — переезжают
И во сны с четверга да на пятницу…
…Сейчас, я немного ещё порыдаю,
И больше мне не за чем прятаться.
А небо, качнувши седой головою,
Монетку уронит в загорье.
Отныне навечно ты будешь со мною —
Такая простая история.
Места для свиданий
Места для свиданий: идеи, мечты, воплощенья.
Маяк мыса Эйр и оставленный в космосе спутник —
Мы встретимся там, где ничто не имеет значенья,
А значит, и там, где любое «почти» абсолютно.
Разрушенный пирс у обломков речного вокзала,
Кошмар наяву или сны, пограничные с бредом.
…Мы встретимся там, где ничто не имеет начала
И значит, конца. Поездов остывающим следом
У самого края залитого снегом перрона.
Смотри, я не таю – источник тепла междустрочный.
Летучий Голландец. Венера. Быть может, Верона —
Мы встретимся там, где другие расстались бы точно.
Места для свиданий: огни добританского Юга,
Строения майя, затерянный мир Атлантиды.
…Мы встретимся там, где никто не узнал бы друг друга,
И, даже узнав, ни за что бы не подали вида.
Но только не мы. Я уверена, что не однажды
Следы твоих ног да проступят в пыли придорожной.
…Мы встретимся там, где уже всё на свете неважно,
А значит, и там, где уже всё на свете возможно.
Оля сказала
2L.
Оля сказала,
Один из моих котов — как ты:
Тоже не понимает, чего здесь делает,
Смотрит умильно, спину подставив белую,
Портит мои бумаги и рвёт листы.
Оля сказала,
Один из моих котов
Так же, как ты, не знает, чего он хочет.
Я для него — такой же безликий прочерк
В списке людей, ненужных и глупых слов.
Оля сказала, с тобой (как с моим котом)
Каши не сваришь,
Сколько и как ни гладь.
Разница заключается только в том,
Что по ночам
Он приходит
Со мною
Спать.
Вместо поздравления
2L.
Послушай, я собираюсь любить тебя до конца,
Пусть мало кому известно, когда он будет.
Давай обойдёмся поэтому без прелюдий —
Я с прошлого раза всё ещё вся в рубцах.
Давай обойдёмся без громких и важных слов,
Пусть даже потом об этом и пожалеем,
Но пальцы твои ложатся ко мне на шею —
И я бы осталась так до конца веков.
Любить тебя до конца — и неважно, где,
Когда, почему и как он меня застанет.
Давай обойдёмся лучше без ожиданий —
От них только хуже. Вилами по воде.
Давай обойдёмся без. Мы умеем без.
У нас получалось раньше вполне неплохо.
Лови мои губы рваным коротким вдохом.
Ведь времени может быть и совсем в обрез,
А может быть бесконечность. А то и две.
Давай лучше к делу ближе, а не к подсчётам.
Забавно, что я почти что не знаю, кто ты
И что у тебя на сердце и в голове,
Но помню, как выгнуть спину твою дугой,
Как смотришься сверху или — как сверху смотришь.
Всё так, как всегда — насквозь, на разрыв, наотмашь,
До края и через. Запомни меня такой.
Запомни меня — ладони к твоим плечам,
Зрачки словно блюдца и губ обречённый слом...
Я знаю, мы собирались без громких слов
И без обещаний, выданных сгоряча,
Без долгих бесед, но, поймана на живца,
Рисую горячим ртом по горячей коже,
От правды дрожу, её каждым взглядом множа...
Послушай, я собираюсь любить тебя до конца.
И, кажется,
После —
Тоже.
Самолётное
М.А.
В какой-то момент ты ловишь рассвет в окно —
Ну, в иллюминатор летящего самолёта:
Когда за стеклом пульсирует позолота
И перестаёт быть плохо и быть темно.
И перестаёт быть больно и тяжело —
Во всей мировой ночи недостанет мрака,
Чтоб скрыть от тебя ответы. Не надо плакать:
Вот солнце ласкает тонким лучом крыло,
Мазками ложится тягучий прозрачный свет
Над синей полоской вечного горизонта...
Да, ты провела посадку, грустя о чём-то,
Но больше нет грусти, да и «чего-то» нет.
Есть солнце – и только. Есть солнце — и только ты,
Друг другу в глаза, глядящие сквозь окошко.
И свет золотой ложится в твою ладошку —
Не надо бояться ни жара, ни высоты.
Не надо бояться. Рассвет отменить нельзя.
Он выбрал тебя, единственный, нужный, сонный.
С рассветом весь мир ложится в твои ладони —
В тот самый момент, когда ты готова взять.
Вот небо качает седой головою,
Монетку роняя в загорье.
Ещё полчаса — и я буду с тобою.
Ты знаешь, созрела теория.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь за дальними вязами…
Никто никогда, знаешь, не умирает —
Вот кто бы чего ни рассказывал.
Никто никогда не уходит навечно.
Над первыми ветками вербными,
Смотри, где-то там загорается млечный —
Тебе освещает, наверное.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь за тёмными тисами…
Никто, если честно, не умирает —
И всё равно, что там написано
В бумажке, помятой у самого края,
Заботливо вчетверо свёрнутой.
…Сейчас, я немного ещё поиграю
И спрячусь в пустующей комнате…
Пусть небо качает седой головою,
С полосками-тучками тонкими…
Отныне навечно ты будешь со мною:
От высохшей глины каёмками,
Поющими птицами (целая стая!)
И снегом, ещё нерастаявшим…
Никто, если честно, не умирает,
Скажи это всем умирающим.
За рёбра к любимым — переезжают
И во сны с четверга да на пятницу…
…Сейчас, я немного ещё порыдаю,
И больше мне не за чем прятаться.
А небо, качнувши седой головою,
Монетку уронит в загорье.
Отныне навечно ты будешь со мною —
Такая простая история.
Места для свиданий
Места для свиданий: идеи, мечты, воплощенья.
Маяк мыса Эйр и оставленный в космосе спутник —
Мы встретимся там, где ничто не имеет значенья,
А значит, и там, где любое «почти» абсолютно.
Разрушенный пирс у обломков речного вокзала,
Кошмар наяву или сны, пограничные с бредом.
…Мы встретимся там, где ничто не имеет начала
И значит, конца. Поездов остывающим следом
У самого края залитого снегом перрона.
Смотри, я не таю – источник тепла междустрочный.
Летучий Голландец. Венера. Быть может, Верона —
Мы встретимся там, где другие расстались бы точно.
Места для свиданий: огни добританского Юга,
Строения майя, затерянный мир Атлантиды.
…Мы встретимся там, где никто не узнал бы друг друга,
И, даже узнав, ни за что бы не подали вида.
Но только не мы. Я уверена, что не однажды
Следы твоих ног да проступят в пыли придорожной.
…Мы встретимся там, где уже всё на свете неважно,
А значит, и там, где уже всё на свете возможно.
Оля сказала
2L.
Оля сказала,
Один из моих котов — как ты:
Тоже не понимает, чего здесь делает,
Смотрит умильно, спину подставив белую,
Портит мои бумаги и рвёт листы.
Оля сказала,
Один из моих котов
Так же, как ты, не знает, чего он хочет.
Я для него — такой же безликий прочерк
В списке людей, ненужных и глупых слов.
Оля сказала, с тобой (как с моим котом)
Каши не сваришь,
Сколько и как ни гладь.
Разница заключается только в том,
Что по ночам
Он приходит
Со мною
Спать.
Вместо поздравления
2L.
Послушай, я собираюсь любить тебя до конца,
Пусть мало кому известно, когда он будет.
Давай обойдёмся поэтому без прелюдий —
Я с прошлого раза всё ещё вся в рубцах.
Давай обойдёмся без громких и важных слов,
Пусть даже потом об этом и пожалеем,
Но пальцы твои ложатся ко мне на шею —
И я бы осталась так до конца веков.
Любить тебя до конца — и неважно, где,
Когда, почему и как он меня застанет.
Давай обойдёмся лучше без ожиданий —
От них только хуже. Вилами по воде.
Давай обойдёмся без. Мы умеем без.
У нас получалось раньше вполне неплохо.
Лови мои губы рваным коротким вдохом.
Ведь времени может быть и совсем в обрез,
А может быть бесконечность. А то и две.
Давай лучше к делу ближе, а не к подсчётам.
Забавно, что я почти что не знаю, кто ты
И что у тебя на сердце и в голове,
Но помню, как выгнуть спину твою дугой,
Как смотришься сверху или — как сверху смотришь.
Всё так, как всегда — насквозь, на разрыв, наотмашь,
До края и через. Запомни меня такой.
Запомни меня — ладони к твоим плечам,
Зрачки словно блюдца и губ обречённый слом...
Я знаю, мы собирались без громких слов
И без обещаний, выданных сгоряча,
Без долгих бесед, но, поймана на живца,
Рисую горячим ртом по горячей коже,
От правды дрожу, её каждым взглядом множа...
Послушай, я собираюсь любить тебя до конца.
И, кажется,
После —
Тоже.
Самолётное
М.А.
В какой-то момент ты ловишь рассвет в окно —
Ну, в иллюминатор летящего самолёта:
Когда за стеклом пульсирует позолота
И перестаёт быть плохо и быть темно.
И перестаёт быть больно и тяжело —
Во всей мировой ночи недостанет мрака,
Чтоб скрыть от тебя ответы. Не надо плакать:
Вот солнце ласкает тонким лучом крыло,
Мазками ложится тягучий прозрачный свет
Над синей полоской вечного горизонта...
Да, ты провела посадку, грустя о чём-то,
Но больше нет грусти, да и «чего-то» нет.
Есть солнце – и только. Есть солнце — и только ты,
Друг другу в глаза, глядящие сквозь окошко.
И свет золотой ложится в твою ладошку —
Не надо бояться ни жара, ни высоты.
Не надо бояться. Рассвет отменить нельзя.
Он выбрал тебя, единственный, нужный, сонный.
С рассветом весь мир ложится в твои ладони —
В тот самый момент, когда ты готова взять.
